Он бежал, не замечая пейзажа вокруг. Деревья пролетали мимо расплывчатыми гигантами и уносились прочь. Невысокий мох глушил звук шагов. Он миновал заросли кустарника ни на секунду не замедлившись. Задерживаться было нельзя. Он задыхался, глотая холодный зимний воздух.
Думать о том, куда бежит, при этой сумасшедшей гонке было невозможно. Ощущение времени стерлось. То ли сжалось, то ли наоборот растянулось. Сложно сказать, как долго это длилось.
Но он знал, что должен бежать дальше, но ноги уже не хотели его слушать. Всё в нём кричало, требовало остановиться и рухнуть на землю. Хотел оглянуться назад на своих преследователей, но споткнулся и полетел вперед, едва успев выставить руки.
Земля была приятно холодной. Всхлипывая, он судорожно вдыхал воздух…
Сюжет без погони, как роман без любви. Один бежит другой догоняет. Из этих двоих кому-то должно повезти. Беглецу не повезло…
Жгучая боль в запястье, распустилась цветком по руке. Дернувшись, он прижал руку к себе. На сгибе кисти виднелись два круглых отверстия, из которых сочилась кровь. Змея, никогда не суетится попусту. У неё огромное терпение и самообладание. Действует очень быстро и чётко в самую решающую секунду, обескураживая напрочь жертву. Вот и он не приметил её, притаившуюся в корнях дерева рядом, когда раскинул руки. Случайная жертва…
Он резко подскочил и тут же ощутил слабость и головокружение, его замутило. Вокруг будто резко наступила ночь или глубокие сумерки. Он испугано моргнул и сделал пару шатких шагов назад, подальше от змеи. Неожиданно он натолкнулся на что-то спиной. Прямо за ним стояла волшебно красивая девушка в ореоле золотистого мерцания волос. Слабость достигла предела, он стал заваливаться назад. Девушка подхватила его, помогая телу плавно опуститься на землю, и обхватив болезненно опухшую руку своими ладонями, прикрыла глаза.
Он почувствовал, как странное тепло разливается по телу. Вслед за этим теплом в его душу проникало чувство, похожее на эйфорию, прогоняя из его тела все признаки отравления ядом. Ему стало лучше, он даже сел. Девушка тепло улыбнулась ему, он ответил ей тем же. Внезапно из глубин леса раздался, перелай собак, она испуганно обернулась, отпустила его руку и встала. Отчего-то ощущая себя рядом с ней очень маленьким и слабым созданием, он схватился за подол её коричневого платья, сминая пальцами добротную ткань, умоляя:
– Пожалуйста, не уходи…
Она обеспокоенно посмотрела на него, затем опять в лес, где среди деревьев мелькали приближающиеся псы. Присела перед ним, и, взяв за плечи, глядя в его глаза произнесла:
– Жди. Я вернусь за тобой…
Приятно предполагать сюжет, заранее зная, чем всё кончится. И вообще, лестно чувствовать себя умнее всех?
Он проснулся охваченный тревогой, сердце билось о клетку его ребер подобно загнанной птице. А проснулся ли? Ужас сна был более приятным, чем то, что окружало его. Даже если это был кошмар, он не хотел просыпаться, по крайней мере, в его сне была она. Она, единственное, что помогало ему не сойти с ума от отчаянья в этой тёмной обители. Тьму, как отсутствие света, он не боялся. Тьма – настоящая тьма – это не отсутствие света, а страх, что свет никогда не вернётся. Его светом была она. Он не знал, кто это девушка и уже сомневался, а имел ли сон отношение к его реальной жизни. Как долго ему ещё ждать?
Но было в темноте кое-что ещё, тёмный голос, что шептал ему разные непонятные вещи. Последнее время он пробрался и в его сны, нашёптывая и там. Он боялся, что не сможет противостоять, и этот шёпот завладеет им. Он сел на своей грубо сколоченной кровати с жестким матрасом без простыней, опустив босые ноги на холодный каменный пол своей темницы. Тишину нарушил звон цепи, что тянулась от его ноги к стене. Он знал, что дверь не заперта. Но длина цепи, позволяющая свободно перемещаться внутри, к двери не давала даже приблизиться.
Сколько он здесь, он не помнил. В кромешной темноте дни сливались и путались. Мог только предполагать, что долго. Его одежда, в которой он был изначально, давно стала мала. После чего его мучители выдали простую домотканую рубашку до колен, сейчас она стала короче. Он понимал, что вырос. Изменилось и его мышление, он поумнел, стал замечать многие вещи, на которые раньше не обращал внимание. Хотя многое так и осталось за гранью его понимания. Например, почему он здесь?
Долгое время он мысленно обращался к своей семье и плакал. Ему было очень жаль, что он, наверно, никогда не увидит свою маму. Надеялся, что они хотя бы думают о нём. Он обещал семье, и эти стены свидетели его слов, что если вернётся, то будет во всём помогать, перестанет плохо относиться к брату, будет делиться, будет приветливым и много чего ещё. Что они заметят, как он изменился. Возможно, он недостаточно показывал, что любит их? Но, честное слово он их обожал! И надеялся получить прощение.
Со временем лица родных стёрлись в его воспоминаниях, оставив лишь скудные отголоски нескольких мгновений. А ещё… Ещё он жалел, что ему очень понравился кролик…
Воспоминания унесли его прочь в яркие картинки прошлого. Была весна. Воздух перестал пахнуть сыростью, бесконечных зимних дождей и благоухал ароматами зелени. Их маленькая хижина на окраине леса готовилась утонуть в набиравших силу листьях вайи, тех, что не понятно, где заканчивается стебель и начинается лист. Его отец был охотником, обязанностью которого было защищать город от хищных зверей, отлавливая последних. Отец рассказывал, как обмануть умное зверьё, учил мастерить ловушки. Самым потрясающим было то, как глупо попадались, рябы, небольшие серые птички. Чтобы поймать их, нужно лишь правильно выкопать ямку, под верным углом и насыпать туда ягоды или накрошить хлеба. Птички складывали крылья и ныряли в ямку, а обратно выбраться не могли. Он был гордостью отца. У него всё получалось лучше, чем у брата, что был на год старше его.
Мать любила в тёплое время года накрывать стол на крыльце дома, чем сейчас и занималась, ожидая отца. Брат носился с собаками перед домом, а он мастерил очередную клетку, старательно очищая ветки от коры. Он недовольно посмотрел на брата. Собаки любили брата больше, чем его. С ним они никогда не играли, будто только терпели, им не нравилось даже то, что он их гладит. Было завидно и обидно.
