– Ну и жара! – Эвелин бросила сумочку на столик и немедленно замахала официантке, чтобы та скорее подошла. – Как у тебя?
– Все отлично. – Кэрри улыбнулась сестре, в точности повторяя ее улыбку. – А у тебя?
– Дженкинс пытался завалить, но я учила, хотя это и может показаться странным… Мне минеральную воду со льдом, большой стакан, и фисташковое пирожное, – оттарабанила Эвелин. Официантка флегматично кивнула и отошла. – Подумать только, еще неделя, и мы будем свободны!
– Что ты думаешь о мамином предложении?
– Насчет Лондона? Заманчиво, конечно, но… У меня, скорее всего, будут другие планы. – Эвелин загадочно улыбнулась.
– Расскажешь? – скорее утвердительно, чем вопросительно подала реплику Кэрри.
– Да, но дня через два, чтобы не сглазить. Как только узнаю, точно ли, сразу же расскажу, – уклонилась от прямого ответа Эвелин.
– Ладно. – Кэрри не стала настаивать. – А я пока не знаю, что буду делать. Может быть, съезжу домой.
– Мы же были там весной. – Эвелин картинно подняла очи горе и вздохнула.
– Я соскучилась по родителям. А ты – нет?
– Я тоже, но нам уже не пятнадцать, чтобы эта тоска заслонила прочие удовольствия, – хмыкнула Эвелин. – Тем более мама сама предложила, чтобы мы слетали отдохнуть в Европу. Мы все равно не увидимся с ней толком, если приедем в Нью-Йорк. Ты же слышала, что она рассказывала про их новый проект. Все сидят на работе безвылазно.
– Есть еще папа.
– А что папа? Он постоянно в лаборатории, а когда приходит домой, в реальный мир не возвращается. Как родители узнают друг друга при встрече, уму непостижимо.
Кэрри задумчиво кивнула. Действительно, родители на первый взгляд производили впечатление чрезвычайно странной пары. Оливия Хедж была незаменимой ассистенткой медиамагната Тони Мэтьюса и домой приходила в основном ночевать. Саймон Хедж, микробиолог, пропадал в исследовательской лаборатории. Однако, если кому-то удавалось застать эту пару вместе, можно было с изумлением обнаружить, что эти двое очень любят друг друга. Такой нежности, с какой относились друг к другу родители, Кэрри обычно не видела в других супружеских парах.
– Как ты думаешь, что они готовят на этот раз? – с любопытством спросила Кэрри. – Ну, я имею в виду этот новый проект мистера Мэтьюса. С тех пор, как он купил кинокомпанию в прошлом году, ему явно захотелось чего-нибудь новенького.
– Понятия не имею, – вздохнула Эвелин.
Сестра не особо интересовалась работой матери у миллиардера, который был известен своей эксцентричностью и способностью выдавать безумные идеи, как ни странно, работавшие. Кэрри же словно магнитом тянуло в большой бизнес, только она пока стеснялась в этом признаться. Третий курс Гарвардской школы бизнеса – не то время, когда следует приставать к матери с просьбой подыскать работу в компании. Во-первых, начинать лучше где-нибудь в другом месте, чтобы знаменитую Оливию Хедж не обвинили в протекционизме, а во-вторых, для того, чтобы работать у Мэтьюса, нужна недюжинная подготовка. Кэрри пока не чувствовала себя в силах решиться на штурм «Мэтьюс Лимитед».
Она безмерно уважала мать, способную выдерживать дикие нагрузки на службе, и нежно любила отца, все время витавшего в высоких научных сферах. Эвелин относилась к родителям более спокойно, ее артистизм и творческая натура требовали самореализации иного, чем у матери или отца, рода. Эвелин не любила кропотливую работу, она всегда была порывистой, не слишком предсказуемой.
– Лучше бы ты не в Нью-Йорк собиралась, а поехала куда-нибудь на острова. Или в Майами-Бич. Что может быть приятнее? Поваляться на песочке, позабыть всю эту скукотищу до осени. – Эвелин выразительно похлопала ладонью по сумке с учебниками. – Разве тебе этого не хочется?
– Не знаю, – протянула Кэрри. Она бы с удовольствием провела лето в Нью-Йорке, все-таки пообщалась с мамой, хотя Оливия приходит за полночь и уходит в шесть-семь утра. Или осталась в Гарварде, посидела в библиотеке. Но Эвелин этого не поймет. – Если уж ты не хочешь брать меня с собой… – поддразнила она сестру.
– Я бы с радостью, но мои планы… – Эвелин развела руками. – Ты все поймешь, когда я расскажу. Дай мне еще пару дней, и я сознаюсь.
– Надеюсь, ничего фатального? – забеспокоилась Кэрри.
– Наоборот. Все, хватит об этом, иначе точно сглазим. Ты уверена, что тебе не хочется в Майами? Тетя Кристин будет рада тебя видеть. Ну и пляж, солнышко, мускулистые серфингисты… – Эвелин мечтательно зажмурилась.
– В Гарварде тоже хватает мускулистых парней. Посмотри на нашу команду по бейсболу. – Кэрри отпила глоточек чая и покосилась на сестру, с аппетитом поглощавшую пирожное.
– Да, Дик Пренси чудо как хорош, – протянула Эвелин. – А ты его отвергла, уму непостижимо!
– У него на уме лишь бейсбол и вечеринки, – скривилась Кэрри. – Он называет меня «эй, детка» и предлагает съездить на выходные в загородный дом, где никого не будет, кроме нас двоих!
– А что еще надо? – округлила глаза Эвелин.
– Я так не могу. Ну, вот мы приедем, позанимаемся любовью, и о чем мы будем разговаривать целых два дня? – Кэрри даже содрогнулась, представив тоскливое времяпровождение со способным только на нечленораздельные междометия парнем.
– Боже, Кэрри! Разговаривать! Зачем разговаривать? – искренне удивилась Эвелин.
– Вот и поезжай с ним, если тебя это устраивает. Дик все равно не различает, кто из нас кто. – Отмахнулась Кэрри.
– Это мысль, – задумчиво протянула Эвелин. – И хотя на данном жизненном этапе мужчины меня не интересуют, я обдумаю твое предложение.
Сестры заговорщицки улыбнулись друг другу.
Эвелин и Кэрри Хедж были близняшками, старательно это подчеркивали и получали от этого факта искреннее удовольствие. Безошибочно различали их только родители: мать руководствовалась несокрушимой интуицией и ни разу в жизни не перепутала девочек, даже по телефону узнавала верно, а отец, видимо, делал то же самое от рассеянности. Остальной мир мог быть легко и непринужденно одурачен.
Когда девочкам исполнилось пять, они хором потребовали, чтобы мама одевала и причесывала их одинаково: им хотелось, чтобы при виде них у людей на лицах появлялось это забавное растерянное выражение. Оливия пожала плечами и уступила просьбам дочек: она считала, что они сами должны решить, что делать с исключительным сходством. Мать никогда не отдавала предпочтения ни одной из них, и Эвелин с Кэрри ссорились чрезвычайно редко, в основном по глупости, и тут же мирились: друг без друга им было ужасно некомфортно. И хотя характеры у них были очень разные, сестры жили душа в душу.
Кэрри всегда была благодарна матери за то время, что Оливия им уделяла. Миссис Хедж выдерживала огромные нагрузки на работе, а каждую свободную минутку посвящала семье. Привыкнув креативно организовывать многочисленные мероприятия для своего босса, она и в частной жизни все устраивала с присущей ей смекалкой и сноровкой. Она могла приехать в середине дня в школу, где учились дочери, забрать их с уроков и отвезти на пару часов на пикник в Центральный парк. Кэрри и Эвелин помнили множество счастливых минут, которые мать им посвящала. Отец, этот милый рассеянный человек, обожал жену и дочерей, но был домоседом и нелегко соглашался на авантюры, требовавшие передвижения не то что по стране – даже по Манхэттену. Однако всей семьей они раз или два в неделю ходили в кафе, в «Стар Гэлакси», в кино – и Кэрри, когда подросла, неизмеримо удивлялась: как мама умудряется урывать для них время? И хотя часто даже во время отдыха Оливия не отключала телефон и разговаривала с шефом по поводу текущих дел, дочери все равно не чувствовали себя обделенными. У них были отличные родители, хорошая школа и множество друзей. Когда девочки подросли, от поклонников отбою не стало. Отец шутил, что потенциальные женихи ничего не умеют, кроме как поедать содержимое его холодильника, однако Эвелин и Кэрри развлекались вовсю.
