Все описанные события, как и само место действия, являются вымышленными. Совпадения с именами и событиями английской истории и литературы являются случайными, но лишь отчасти. Читатель волен, истолковать их так, как ему будет угодно.
1
Еще не доехав до поворота, я услышал мерный перестук копыт, возвещающий о приближении встречного всадника. Судя по звуку, это был не скакун рыцаря, а скорее крестьянская лошадь: ее тяжелая мерная поступь трудяги гулко передавалась дороге. Встречный всадник достиг поворота быстрее меня, и я увидел его, ярко расцвеченного лучами заходящего солнца. Скорее всего, он был фермером, причем фермером достаточно зажиточным. Несмотря на традиционное здешнее одеяние, он чем-то неуловимо отличался от местных жителей. Их насмешливые улыбки встречали меня у Траума, городка, где так бесславно закончилась наша война с герцогством Найт.
– Добрый вечер, сударь, – приветствовал я его, когда он достаточно приблизился ко мне. Всадник резко натянул поводья и недоуменно уставился на меня, видимо несколько озадаченный столь вежливым обращением.
– Всего доброго, вашей милости, – наконец ответил он, и выговор выдал его. В Найте говорят на том же языке, только все слова произносят предельно четко, почти резко. Его же речь звучала напевно, как в наших краях.
– Не подскажите ли мне, – продолжал я тем же тоном, – принимают ли сегодня в замке Найт?
По тому, как стремительно каменело лицо фермера, я понял, что вопрос мой ему более чем не понравился.
– Отчего же не принять? – тем не менее, ответил он. – Сегодня пятница, стало быть, принимают.
– Только вашей милости не повезло, – добавил он, как мне показалось, с ноткой злорадства, – сегодня всех посетителей принимает сама леди Джейн.
– Впрочем, – фермер искоса неодобрительно взглянул на меня, – если ваша милость принадлежит к друзьям его светлости…
– Я был представлен герцогине Найтской, когда она посещала столицу, – неизвестно зачем объяснил я.
– Тогда другое дело, – угрюмо пробормотал фермер, прислушиваясь к легкому перестуку копыт где-то за поворотом.
– А вот и сама ее светлость, легка на помине, – возбужденно проговорил он, пришпорив свою лошадь. Та, и без того беспокойно танцевавшая на месте, казалось, только ждала хозяйского сигнала и тут же, с неожиданной для ее сложения прытью, помчалась прочь.
Между тем всадница приближалась, и я уже мог разглядеть острые, как выражаются поэты “орлиные” черты ее лица, безусловно, принадлежащие герцогине Найтской. Одета она была не в “амазонку” – женский костюм для верховой езды, – а в обычное мужское дорожное одеяние. Одним резким движением она заставила своего коня остановиться и вскинула в молчаливом приветствии правую руку. То была старинная привилегия правителей Найта: закрепленный законом жест дерзости по отношению к стоящим выше и одновременно знак благоволения к низшим. “Если вы относитесь к друзьям ее светлости”, – вспомнил я глуховатый голос фермера. Ох, вряд ли…
– Доброго пути, ваша светлость, – приветствовал ее я по нашему обычаю.
– Вы знаете меня? – отрывисто произнесла леди Джейн – Ваше лицо мне кажется знакомым.
Она требовательно смотрела на меня, и я не счел возможным слишком лукавить.
– Питер Крэг к услугам вашей светлости. Меня представляли вам на последнем приеме по случаю дня рождения королевы Марии.
– Это была настоящая королева, не правда ли? – ее внимательные умные глаза без стеснения рассматривали меня.
– Истинная правда, ваша светлость, – я и в самом деле так думал.
– У вас дело ко мне, сэр Питер? – фраза прозвучала в равной мере вопросом и утверждением.
– И да, и нет, ваша светлость, – при всем желании я вряд ли смог бы ответить точнее.
– Интересно, – леди Джейн одарила меня неожиданным выразительно-женским взглядом. – Только не рассказывайте мне сейчас ничего. О делах поговорим в замке. А пока… добро пожаловать в Найт.
Она резко поворотила коня, и тот сходу взял такой темп, что я не сразу настиг герцогиню.
– Я чувствую, – произнесла леди Джейн, глядя на уже готовое скрыться за горизонтом солнце, – что вы не будете сегодня единственным гостем в замке. А жаль, (она помолчала, словно заставляя себя выговорить окончание фразы): мне бы не хотелось завтра заниматься правосудием.
Наверное, на лице моем вопреки моему желанию промелькнула тень удивления. И герцогиня заметила ее:
– Скажите, сэр Питер, много ли сплетен обо мне вам пришлось выслушать, прежде чем я подъехала к вам?
– Я только спросил у проезжего, принимают ли сегодня в замке, – проговорил я, стараясь, чтобы речь моя не выглядела попыткой оправдаться, – и он ответил мне, хотя и неохотно.
– Это фермер Джайлс, мой арендатор, – и тут я впервые увидел улыбку леди Джейн – страшное полыхание ночи. – Когда у него появляется хоть немного свободного времени, он разъезжает по округе и рассказывает всем, желающим его слушать, что я – дочь Сатаны.
– И вы позволяете ему это?
– Что же в том плохого? – в голосе герцогини прозвучало искреннее удивление. – Он-то думал призвать моих людей к бунту, а вместо этого приучил их бояться меня. А, кроме того, жители Найта едва ли могут понять, что собой представляет ваш дьявол.
– Джайлс – хороший рассказчик, – добавила она мечтательно. – Слушая его, я и сама готова поверить, что являюсь исчадием ада.
– Джайлс? – повторно названное имя что-то напомнило мне. – Ваша светлость говорит о Джайлсе из Хема?
– Совершенно верно, сэр Питер.
Теперь я вспомнил его историю. Сразу по окончании последней войны, на севере страны, наименее от нее пострадавшей, вспыхнул мятеж. Возглавлял его фермер из селения Хем, человек решительный и весьма красноречивый. В его выступлениях разумные претензии замысловато переплетались с абсурдными, и в двух словах его позицию можно было изложить так: недоволен всем. Например, он одновременно обвинял королеву Елизавету в том, что она начала ненужную войну, ослабившую страну, и тут же называл ее вероотступницей, заключившей перемирие с Найтом. Восстание, поначалу принявшие опасные размеры, было быстро подавлено, но вожак его бесследно исчез вместе с семьей.
– Вашей светлости известна история этого человека? – осторожно осведомился я.
– Разумеется, – холодно ответила леди Джейн, – но я почти никогда не отказываю изгнанникам. – Быть может, тот, кто не сумел стать человеком Днем, станет им в Ночи?
Я почтительно промолчал, опасаясь сказать неуместное слово. В сущности, я мало знал герцогиню: наше прежнее знакомство было вполне официальным. Хотя она довольно долго задержалась в нашей столице, я избегал встреч с ней. Тогда никто и предположить не мог, что правлении королевы Марии уже на исходе. Напротив, казалось, ей предстоит долгое царствование. И залогом этого представлялась высокая женщина в красно-черном одеянии, чьи войска помогли королеве Марии одолеть мятежников. Потому леди Джейн была для меня символом страшного настоящего. Я же более всего стремился заглянуть в грядущее, и потому особое внимание уделял младшей сестре герцогини славной резвой девочке по имени Энн. Тем не менее, леди Джейн запомнила меня. Почему?
