Автобус Петрозаводск – Паккоярви сбавил ход, вздохнул уставшими тормозами и остановился у перрона автостанции. Шипованная резина оставила на накатанной ледяной корке, покрывшей асфальт к концу декабря, спутанную вязь следов, белесых, как борода волхва. Водитель открыл двери, и окутанные клубами пара немногочисленные пассажиры один за другим оказались на улице. Павильон автостанции встречал их замерзшими стеклами киоска «1000 мелочей» и табло со светящейся строчкой, состоявшей из одних только двоек и единиц.
Первыми из автобуса выпорхнули две молоденькие студенточки – они досрочно сдали зачеты и вернулись в родной городок, чтобы отметить праздники с семьей и друзьями. Судя по непрерывающейся болтовне, куда больше, чем встреча с близкими, их занимало, успеют ли в недавно открывшийся рядом с почтой пункт выдачи заказов доставить заказанные праздничные платья и в чем вообще идти на новогодние вечеринки.
Следом за девчонками, вперевалку спускаясь по ступеням, появился Николай Иванович Зеленцов – завклубом, библиотекарь и, как утверждали местные жители, последний хранитель традиций. Он возвращался из республиканского министерства культуры, где на заседании начальник департамента объявил сухим, трескучим, как перестук костяшек бухгалтерских счетов, голосом, что бюджет на следующий год будет сокращен на треть. Теперь придется урезать расходы, отменять запланированные мероприятия. Тридцать лет Николай Иванович посвятил возрождению старинных праздников – и теперь всё зависело от цифр в ведомственной таблице.
Особенно больно ему было думать о Паккыр-Йоле, местном торжестве, посвященном символической победе огня надо льдом и проходящем в день после зимнего солнцестояния. Завклубом помнил его тихим, домашним: хор пенсионеров, девчонки из танцевального кружка, чай в эмалированных кружках. Но теперь, когда внутренний туризм стал модным, на праздник приезжают на своих блестящих, как елочные шары, машинах сотни туристов из Москвы, Петербурга и других городов, глазеют и отовариваются на ярмарке, разве можно позволить долгожданному мероприятию исчезнуть, как льдинке в пламени праздничного костра?
Последним из автобуса вышел молодой человек лет тридцати в длинной черной парке, чем-то напоминавшей сутану, из-под которой виднелись узкие штаны несерьезного охристо-ржавого цвета. Нелепая меховая шапка, съехавшая на затылок, открывала мокрую от пота чуть вьющуюся светлую челку, которая под морозным зимним ветерком неприятно холодила кожу. Очки в модной прямоугольной оправе и блестящая серьга однозначно выдавали в нем приезжего, но не туриста. В это время года туристы в Паккоярви не были редкостью, но этот не был похож на охочего до диковин жителя столиц – ни бесполезного фотоаппарата с огромным объективом на шее, ни невпопад напяленных вязаных вещей с национальным орнаментом, купленных втридорога в Петрозаводске.
Спускаясь из автобуса, он бил себя по ногам огромной спортивной сумкой, набитой непонятно чем, и чуть слышно чертыхался. Макс приехал из Петербурга, где зарабатывал, пописывая заказные статейки для чужих блогов и делая посредственные переводы зарубежных новостей.
Еще пару дней назад Макс ничего не знал о Паккоярви. Сокурсник Вадим, ставший популярным тревел-блогером, подкинул ему халтурку. «Съезди, – говорит, – друг мой, в это захолустье, подсними мне фактуру про тамошний фестиваль, запиши пару-тройку интервью с аборигенами, чтобы я потом смог смонтировать какой-нибудь связный и не слишком занудный рассказ, а я тебе отплачу звонкой монетой». Сам он в эти дни собрался на «почти такой же сабантуй», но в Намибии.
Что такое «сабантуй в Намибии», Макс не очень уяснил, но, увидев на треснувшем экране своего старого китайского смартфона уведомление от банковского приложения с шестизначным авансом, не стал задаваться этим вопросом. Времени на подготовку практически не было, поэтому он побросал в спортивную сумку несколько смен белья, штатив для смартфона, селфи-палку, зарядные устройства для смартфона, зарядные устройства для зарядных устройств, изрядно потрепанный в битвах за контент ноутбук и зачем-то пару банок тушенки, года три бесцельно пылившихся в дебрях шкафов его холостяцкой квартиры. Погромыхивая этим скарбом, тем же вечером он погрузился в поезд на Петрозаводск, чтобы к середине следующего – самого короткого в году – дня своими глазами увидеть остановку междугородного автобуса и киоск «1000 мелочей».
***
Макс вышел из здания автостанции, безвкусно облицованного казенным сайдингом, и направился, следуя указаниям навигатора, на центральную площадь. Там он надеялся увидеть приготовление главной достопримечательности фестиваля – циклопических размеров костра – и, возможно, подловить кого-то из местных, чтобы начать собирать информацию. Идти было недалеко, но жгучий мороз и долгое сидение в автобусе заставили его отклониться от проложенного маршрута. Макс тащил свою сумку по широкой улице, обрамленной старинными деревянными домами, и вплоть до самых завязок на своей мохнатой шапке чувствовал, как оценивающе присматриваются к нему встречные. Группка подростков в дутых куртках, сверкая глазами из-под балаклав и шарфов, закрывающих лица, пробурчала что-то невнятное, проходя мимо него. Макс не смог ничего толком разобрать, кроме громкого гогота, донесшегося из-за спины.
Увидев первую же витрину с рекламой карельских пирожков-калиток, Макс распахнул дверь и ввалился внутрь, топоча заснеженными ботинками. Опустив запотевшие очки на кончик носа, он увидел внутри пекарни двух школьниц, судя по времени, прогуливавших последние уроки за чашкой какао с пирожным.
Пожилая продавщица за прилавком увлеченно раскладывала выпечку и не сразу обратила внимание на нового посетителя.
– Здравствуйте! – кашлянув для привлечения внимания, бодро начал Макс. – Американо у вас найдется?
Продавщица подняла голову и смерила вошедшего проницательным и слегка усталым взглядом.
– Кофе нет, молодой человек, – вяло отрезала она. – Кофемашина сломалась. Есть чай и компот из сухофруктов. Будете брать?
Похоже, кофемашина у нее сломалась не сегодня и даже не вчера, настолько заученно звучал ответ.
– Досадно, – расстроенно пробормотал Макс. – Нет, компот не подойдет. Чаю разве что взять, а то я окончательно окоченел в этом автобусе. Может, подскажете, где у вас тут можно согреться? Дадите наводочку, так сказать? – продолжил он с надеждой в голосе.
– На водочку я посторонним не даю, молодой человек, – обнажив золотые зубы, улыбнулась женщина. Макс не сразу оценил каламбур и неловко улыбнулся в ответ. – Спросите там, рядом с домом культуры, – продавщица неопределенно махнула рукой в сторону центральной площади, – там и обогреют, и подогреют.