Глава 1
Делили небо две луны
Что по ночам как кровь красны
Завоют волки и взревут, кровавую луну зовут
И выйдут древние из тьмы
Что кровь луны забрать должны.
Завоют волки и взревут, вампирам глотки рвать пойдут.
С тех пор прошло десять веков
Вампиров и волков забыли
Их гнали люди и тогда
Их гнев и ярость поглотили
Делили небо две луны
Родил вампир ликану сына
Завоют волки и взревут, кровавую луну зовут.
И выйдут древние из тьмы
Что кровь луны забрать должны
– Мам, а кто такие ликаны? – удивленно, словно впервые слышит, спросила девочка.
– это проклятые люди, которые в полнолуние превращаются в волков – дверь дома со скрипом открылась, от чего девочка вздрогнула, и внутрь вошёл высокий парень лет двадцати.
– Мама, хватит рассказывать Виоле эту легенду. Она и так боится выходить из дома после заката.
– Мама, это не правда! Я… не боюсь
– Вильям, как я могу отказать ее глазкам?– женщина расплылась в улыбке и гладила по голове свою маленькую дочку, прижавшуюся к ней. – Она ведь так любит эту легенду. – Вильям закатил глаза и вышел обратно, лишь махнув рукой. После смерти отца забота о ферме практически полностью легла на его плечи и сейчас, осенью, у него не было времени спорить с больной матерью. Выйдя из обветшалой хижины, Вильям остановился, смотря на лес. Желтая листва, срываемая порывами ветра, падала на землю, укрывая ее золотым покрывалом. Над осенним лесом грозно нависли серые тучи, не сулящие Вильяму ничего хорошего. Осмотревшись по сторонам, он устало вздохнул, решая какое дело начать первым. Самым важным перед дождем, было заделать протекающую крышу хижины, чем Вильям и занялся.
Совсем скоро он уже закончил, и, обратив взгляд на небо, понял, насколько же вовремя. Вместо серых туч на небе была сплошная темно-синяя стена облаков, то и дело озаряемая вспышками молний. Ветер мгновенно усилился, срывая листья и заставляя деревья накрениться в сторону. Снова сверкнула молния, а через секунду, словно удар в огромный колокол, пророкотал гром. Вильям поспешно спустился с крыши, но не успел он дойти до двери, как с неба обрушился проливной дождь. Ветер завывал, словно раненный зверь, унося с собой все, что было не закреплено или недостаточно тяжелым. С волос и одежды юноши ручьями стекала вода, образуя на полу маленькие лужицы.
Его сестра сидела у окна и смотрела на серую стену дождя, вздрагивая от каждого раската грома. Мать Вильяма спала на соломенной кровати в другом конце хижины, но даже с порога он видел испарину на ее лице. Уже несколько месяцев она тяжело болела, и даже ходить по хижине ей стоило неимоверных усилий. Виола часто собирала в лесу лекарственные травы, благодаря которым их мать была все еще жива. Вильям же старался накопить денег на лечение матери в городе, но их едва хватало на налоги местному феодалу. Хижина, в которой они жили, стояла уже не первый десяток лет посреди леса и порядком обветшала. Внутри стояла лишь одна кровать, на которой спала мать Вильяма. У стены стоял стол, скамья, на которой спала Виола, и рядом камин, возле которого, на голом полу, спал и сам Вильям. Он осмотрел потолок и довольно кивнул, не обнаружив течи.
В хижине висела тишина, и никто не нарушал ее, лишь ветер, дождь и гром шумели снаружи, а Виола с интересом и переменным страхом наблюдала за разбушевавшейся стихией и не могла оторвать глаз. Монотонный стук дождя баюкал, но гром моментально перебивал дремоту и девочка, вздрагивая, продолжала смотреть сквозь мутное стекло. Вильям сидел за столом и что-то строгал, мама спала, а Виола по-прежнему сидела у окна. Сквозь серую стену ливня она видела силуэты вокруг дома. Каждый силуэт казался ненастоящим, игрой воображения, словно они и не двигались. С каждой вспышкой молнии Виола видела силуэты все ближе и отчетливее, но все еще не верила глазам, списывая все на игру воображения. – Виола, приготовь матери отвар, у неё жар. – Вильям вывел ее из своеобразного транса и она отвлеклась от окна. Подойдя к стене, на которой висели сушеные травы, она остановилась, уставив взгляд на дверь.
– Вильям… – ее речь прервалась во время удара в дверь. В хижину ворвался порыв ледяного ветра, погасив огонь в камине и разбросав по полу травы. В одно мгновение звериный рык эхом отразился от стен хижины, вселяя первобытный ужас в жильцов. Виола, закрыв лицо руками, сидела в углу, а ее мать, широко распахнув глаза, с криками смотрела на огромного волка, впившегося огромными клыками в плече Вильяма.
Само его лицо выражало дикую боль, но он молчал, не находя в себе силы даже на крик. Зверь терзал Вильяма словно пес тряпичную куклу. Рубашка и штаны были пропитаны багровой кровью. В момент, когда зверь оставил окровавленного парня позади, а сам направился в сторону девочки, Вильям резко встал на ноги. Его взгляд затуманила красная дымка, и ярость ослепила его. В одно мгновение он схватил зверя за шкуру и притянул его к себе, словно тот ничего не весил. Несколько резких движений и зверь вырвался из нечеловечески сильной хватки Вильяма и рванул во двор. Парень последовал за ним.
Животные инстинкты управляли парнем, а ярость бурлила в его крови, сочащейся из всех ран. Однако, во дворе его ждал уже не тот зверь что в хижине. Теперь он стоял на двух ногах как человек, но выглядел по прежнему как волк. Вильям стоял напротив и смотрел зверю в глаза, скорее человеческие, нежели волчьи.
– сын ликана, что рожден вампиром и взращен человеком… – нечеловеческим, хриплым и злобным голосом прорычал зверь и в два прыжка исчез среди деревьев. Вильям упал на колени, ослабленный кровотечением. Струи воды стекали по лицу и плечам, вымывали кровь из ран. В глазах темнело, но он смог подняться и самостоятельно войти в хижину. Его мать и Виола ждали у дверей и помогли ему лечь на кровать. С каждым шагом предметы вокруг теряли очертания, а идти было все тяжелее.
Едва коснувшись кровати, он провалился в темноту. Она была обсолютной, почти осязаемой и давила на Вильяма. Он шел по этой пустой темноте в неизвестном направлении. Внезапно его ослепила вспышка ярко-красного света. Потусторонний голос прозвучал оглушительно отовсюду и одновременно где то в голове Вильяма. От непонятного зловещего шепота тело наполнила боль. С каждой секундой боль усиливалась, а шепот становился все понятнее. – Вильям… я… Маракот… приди ко мне… исполни свою судьбу… – свет погас, а голос еще несколько раз повторился. Открыв глаза, Вильям увидел как Виола, дрожащими руками, налаживает ему повязку. – Виола… отойди. Все хорошо…
– но рана… – она, не отводя взгляда от брата, отошла в сторону. Вильям встал с кровати и взглядом нашел мать, обессилевшую и уснувшую за столом. Он сразу понял, что ее лихорадит, подошел к ней и взял на руки, словно его руку и не рвал зверь. Уложив ее на кровать, он недовольно, гневно посмотрел на сестру.
