Случилось все это, как легко догадаться, очень давно, но уже после катастрофы. Лет четыреста назад. Беседовали как-то владыка вод и владыка небес, и вышел у них вот какой спор. Первый утверждал, что все моряки – братья и отношения меж ними как между братьями: тонущему всегда придут на помощь, пусть даже с риском для жизни, нуждающемуся помогут припасами или парой-другой работящих рук. Второй же утверждал, что на суше братья, бывает, режут друг друга безо всякой жалости, да и на море меж моряками случается всякое. Всякое, конечно, случается, возразил владыка вод, но моряки все равно приходят друг другу на помощь всегда. И никогда не обманывают друг друга, я ведь так повелел от начала вод, разве не помнишь? Владыка небес смеется в голос: да ты глаза-то раскрой пошире, братец! Погляди сам, что в твоих водах делается! Владыка вод поглядел, и помрачнел его взор. Хорошо, братец, сказал он. Я займусь этим.
И вот в один прекрасный день объявился в пантикапейском порту никому не известный моряк. Был он высокого роста, одноглаз и хром; покалеченный глаз скрывала черная повязка, а одежда моряка напоминала одежду жителя метрополии. Из вещей моряк имел только окованный бронзой деревянный сундучок с ручкой да простенькую шпагу при поясе. И хотел этот моряк не то наняться на какую-нибудь сантону или шелию тимоней, не то просто пассажиром куда добраться – уж и забылось. Однако как на грех тогда в Пантикапее почти не было судов, готовящихся идти в море – всего-то две сантоны грузились у крайнего пирса. Но обе экипаж уже набрали, а пассажиров брать и вовсе не собирались. Вот только штархов каморные пока еще не нашли, а погрузка уже заканчивалась. И условились тогда каморные, что если найдут ходя бы одного штарха – пойдут парой, для начала – до Кафы.
И тут приходит к одному из каморных давешний моряк, пристально глядит на него единственным глазом и спрашивает: мол, нашли штарха-то? Нет, отвечает каморный, не нашли. Может, говорит моряк, тогда я сгожусь?
Ну, каморный, конечно, удивился – штарх всегда с приятелем-кассатом ходит, а ты только с сундучком, как же ты стихии-то заклинать будешь? А чего их заклинать, моряк говорит. Ветра, говорит, и так попутные, да еще течение из пролива. Чего бояться-то? Я, говорит, тебе золотом заплачу, только возьми, очень надо.
В те времена штархов было меньше, чем сейчас, но со стихиями они ладили так ловко, что нынешним и мечтать не приходится. Каморный знал: за день до появления в порту одноглазого две квариссы ушли на Джалиту. И штарх у них был. Причем, штарх хороший, один из лучших. Потому-то ветер попутный и держался все это время. Однако одноглазого каморный брать все равно не хотел и, чтобы тот отвязался, запросил с него двенадцать монет золотом. А моряк возьми и согласись тут же, без торга. И обуяла тогда каморного алчность: подумал он, что найдут они штарха, не найдут – идти все равно придется. Авось и пронесет, зацепятся за ветер отошедших кварисс и дойдут аж до Джалиты. Одно только непонятно: куда именно одноглазому-то надо? А мне, говорит тот, все равно, в море выйти хочу, в воды, как вы тут говорите. Воздуха морского вдохну в последний раз – и на берег, навсегда. В ближайшем порту, где вы причалите, – там и сойду. И подумал каморный: двенадцать монет за то, чтобы отвезти незнакомца в Кафу, куда ходу при нынешнем ветре от силы сутки-двое? Алчный он был человек. Ударил с одноглазым по рукам.
Конец ознакомительного фрагмента. Полный текст доступен на www.litres.ru
