Мое путешествие к низовьям Отца вод (Месси Сипи) – как его называют индейцы сиу – не обещало быть богатым на открытия и приключения. Оно уже заканчивалось в спокойном течении низменного русла, и вот-вот должна открыться дельта с ее многочисленными рукавами. Но тут возник остров с крутыми скалистыми берегами – а дальше гора, на пике своем непокрытая лесом. Просто чудо земное! И то, что это был остров, а не берег реки, подсказало течение, которое он разделил на два потока.
Дальше еще интереснее….
На плоском уступе одной из скал, по местному обычаю скрестив под себя ноги, восседал индейский шаман – то, что служитель культа, я сразу понял по раскраске лица и пестрому перышку, проткнувшему одну его ноздрю.
Широким жестом, коснувшись ладонью груди, он простер правую руку в мою сторону и сказал на наречии сиу:
– Приветствую тебя, мой бледнолицый брат. Я жду тебя – прошу причалить.
Окинув взглядом его и окрестности, я не почувствовал угрозы. Направил пирогу к скале шамана. Он принял брошенный мною шкерт и закрепил его за камень.
– Это очень любезно с вашей стороны – пригласить меня в гости, – сказал я. – Но почему во мне возникла нужда?
– Эту нужду подсказали мне Боги. Ты разведчик Мару?
– Да, я иногда подряжаюсь работать разведчиком, но крайне редко, ведь по природной склонности я – бродяга: скитаюсь, ищу, сам не знаю чего – то ли счастья, то ли несчастий: будущее покажет. А зовут меня Мару англосаксы, намекая на мое французское происхождение. Французы зовут меня Анатоль, зная о моих русских корнях. А вообще-то я поданный Соединенных Штатов Америки – страны неограниченных возможностей и величайшей на свете подлости, которую они почему-то зовут демократией. Я нужен вам для работы?
– Тебе предначертано Богами нашими исполнить великую миссию.
Я усмехнулся:
– Велика ли оплата за великую миссию?
Шаман вперил в меня долгий взгляд. Ну и я – не будь дурак! – столь же откровенно уставился на него. Служитель индейского культа выглядел очень солидно – серебристая седина по краям иссиня-черных волос и глубокие морщины на лице, особенно вокруг проницательных, умных и гордых, по-рысьи желтых глаз. Вид его внушал мне доверие, а молчание – тревогу.
– Скажи, Мару, как ты относишься к людям с красной кожей?
– Разве Боги ваши не сказали тебе?
Мы прекрасно поняли друг друга. Мне плевать какого цвета кожа – лишь бы человек был хороший. Чаще всего в моей жизни именно среди цветнокожих встречались порядочные люди. Я понятие не имел, чем это вызвано, но вот этот простой шаман внушал мне доверия больше, чем сам президент США. Может, такова воля этого человека, или мое особое представление о чести?
– Боги поведали мне, что избранный человек бескорыстен.
– Надеюсь, что миссия, мне предначертанная, не есть мое жертвоприношение?
– Я передам тебе сокровища, собранные нашим народом великому Маниту, которые ты должен употребить на его благо.
– На благо кого – народа или Маниту?
Шаман, проигнорировав мой насмешливый вопрос, продолжал:
– Получив доступ к таким богатствам, ты не должен сойти с ума – возомнить себя пупом Земли, утираться четырьмя концами небосвода как носовым платком. А должен – уста навсегда сомкнуть и не выдавать никому тайну, которую я тебе открою, как бы ни просился наружу язык….
– Мне принести клятву? – со скрытым сарказмом спросил я, когда шаман умолк, переводя дыхание.
… ты не должен быть одержим жаждой власти. Все свое – ум, энергию и даже жизнь ты должен положить на выполнение воли великого Маниту, – после паузы продолжил он.
Все это было сказано строгим голосом, но не без пафоса.
– Теперь клянись, – сказал шаман, выставив перед собой руку ладонью вперед на уровне плеча.
Я повторил его жест:
– Клянусь! Да проглотит меня Маниту, если нарушу свою клятву.
На мое ёрничество шаман и бровью не повел. Мысль могла быть обличена в любые слова – он читал мои мысли и верил мне.
Шаман опустил свою руку, и я опустил. Кивком головы он предложил мне следовать за ним – мы поднялись и пошли узенькой тропой, прилепившейся к скале. Восхождение и жара лишили меня чувства голода – однако, подступила усталость.
Вершина скалы была перевалом. На той стороне вниз спускался пологий склон густо заросший субтропическим лесом, характерным для побережья Мексиканского залива. Далее чашей виднелась долина, покрытая густо-зеленым цветом растительности.
Я оглянулся назад. Полуденное солнце яркими бликами отражалась в течении многоводной реки. Священная земля Маниту!
– Этот остров был проклят из-за белой чумы, искавшей здесь золото, – поведал шаман, переведя дух. – Много-много лет не ступала сюда нога краснокожего человека.
Белая чума – это я: так индейцы зовут бледнолицых. Однако…
Мы спустились в долину. Из-под последнего камня, не покрытого ни травой, ни лишайником, струился маленький ручеек. Шаман припал на колено, провел по воде рукой с похожими на когти ногтями – потом хлебнул из ладошки.
Не оборачиваясь, сказал мне:
– Многие сыны Маниту с той поры ушли в Долину Вечной Охоты. Но мы помним об этой земле и не забываем ее, как бы нам ни было тяжело. Здесь для нас всегда будет земля наших предков.
Крутые скалистые берега для тех, кто не знает куда пристать, служили надежной защитой от проникновения. Теперь индейцы боятся здесь появляться – разве только шаманы. Поэтому остров необитаем.
Я опускаюсь на колени перед прозрачным родником, припадаю губами и пью – вода прохладная, но не ледниковая: зубы не ломит.
Шаман достал из котомки, висевшей у него на ремне через плечо, кусок сушеного мяса – пимикан:
– Закуси.
Я вгрызаюсь в него зубами, шаман свою долю мнет и елозит во рту беззубыми деснами и языком – долог будет его обед! Для меня он закончился быстро.
Шаман встает и идет вперед вдоль по долине высокой травы – я следом. Час идем, второй, третий, огибая гору с которой сошли – снова надвигается пологий склон, покрытый лесом. За ним должен быть скалистый обрывистый берег.
Там, где кончается лес, а скалы еще возвышаются впереди, открывается вид на подземный ход – то есть чернеет в скальной стене пещера.
– Мы пришли, – говорит шаман, – отдохнем.
А сам достает из-за пояса томагавк и начинает рубить толстые сучья мексиканского кедра. Все мое снаряжение, кроме оружия, конечно, осталось в пироге на берегу. По приказу проводника собираю хворост и развожу костер. Потом, по его же просьбе, ищу на кедрах наросты смолы и отковыриваю их ножом.
Становится понятна затея старика – он готовит смолистые факела, которые горят долго и не чадят. По-видимому, нам предстоит путешествие внутрь пещеры.
