– Некрас Верославович Злобин, – мерзко шлёпая губами, проговорил тучный полицейский, рассматривая моё водительское удостоверение. – Забавное у вас имечко. Родители ваши, видать, самого князя киевского ещё при жизни застали. А?
Легонько пихнув своего напарника локтём в бок, он засмеялся. Его смех был похож на удушливый лай собаки.
– Офицер, – обратился я к Толстяку, не став дожидаться, пока тот окончательно догавкает, – я могу ехать? Я старался быть сдержанным и, как мог, выдавил подобие улыбки на своём лице.
– Можете, – растягивая каждое слово, задумчиво произнёс тот, – только в объезд. В третий раз вам повторяю.
Хоть и было видно, что дорога перекрыта заградительными знаками, да и машина полицейских, стоявшая рядом, явно кричала: «ПРОЕЗДА НЕТ!», я решил не сдаваться без боя.
– Послушайте, – начал я. – Мне до утра…
– Нет, это ВЫ послушайте, – тяжело вздохнув, Толстяк собирался повторить то, что я уже слышал. Увидев, как я снова открываю рот, чтобы его перебить, он злобно отчеканил каждое своё слово.
– Проезд закрыт до окончания ремонтных работ. В виде исключения, мы никого не пропускаем. Вы можете пожаловаться в наше управление, если вас что-то не устраивает. Милости просим до ближайшего участка. Или? – он вопросительно посмотрел на меня, – можете поехать в объезд. Дорога там всего одна, но вихлястая. Поэтому внимательнее на поворотах, хорошо?
Спорить дальше бесполезно. Я понял, что потратил здесь слишком много времени. Да и чего ждать от этих местных деревенщин? Мол, господа, войдите в моё положение, у меня жена рожает. На что Толстяк отреагировал: «ну, не умирает же!» и самодовольно засмеялся. А его напарник – тьфу, одним словом. Сразу видно – моль, его никто и спрашивать не стал бы!
Я сел в машину и сдал назад до развилки. Погода сегодня не то, чтобы радовала. Липкий, но не густой, туман. Морось и промозглый беснующийся ветер: то его нет совсем, то вдруг он налетает резким порывом, бросая тебе в лицо опавшие осенние листья. И хорошо, если только листья. Пока я вёл милую беседу с Толстяком, бурно объясняя свою проблему, поймал ртом какого-то жука. Гадость.
Что ж, уже ведь конец сентября. Но, в такой день! я был бы рад солнечной погоде. Ничего, милая, я скоро приеду. Даже если задержусь на этом дурацком объезде, к утру точно доберусь. Я так хотел поприсутствовать при рождении дочки. Кто бы мог подумать? На четыре дня раньше! Главное теперь, чтобы роды прошли хорошо. А мне даже позвонить никак! Связь в этой глуши ловит с попеременным успехом.
От злости я стукнул по рулю и попал прямо в центр. Тишину, как надрывный крик, разрезал гудок автомобиля. Толстяк, который всё ещё стоял на дороге, беседуя с напарником, поднял руку в знак прощания. Перепуганный неожиданным гудком, я поскорее свернул на объездную.
Я ехал уже двадцать минут, а дорога всё ещё была абсолютно прямой. Ни намёка на извилистость. Сквозь тучи пробивались робкие лучи солнца, да и туман начал понемногу рассеиваться. Я взглянул на мобильник. Два часа дня. Несмотря на погоду, слишком темно для этого времени суток. Возможно, в этом виноват лес, который плотной стеной давил на трассу с двух сторон. В какой-то момент, мне стало казаться, что, чем дальше я еду, тем уже становится дорога. А лес – нависает всё ближе. Ещё немного и кроны деревьев сплетутся между собой, образовав непроглядный туннель из веток. По спине пробежал неприятный холодок. Наверное, перенервничал. Нужно отогнать навязчивые мысли.
Чтобы расслабиться, я закрыл глаза и тряхнул головой несколько раз. Эта привычка у меня ещё с детства. Со стороны, это напоминает собачонку, которую крепят на приборную панель в машине. И, когда автомобиль двигается, та качает своей головой туда-сюда. Однажды, один из соседских мальчишек, увидев, как я мотаю головой, заорал на весь двор:
– В машине моего бати, псина-болванчик, также головой дёргает!
После этого за мной закрепилось не особо приятное прозвище в сокращённом варианте. Болван. Стоит ли говорить, что я возненавидел несчастных пёсиков всей душой. Никогда не куплю себе такую фигурку в машину.
Взяв себя в руки и, стараясь не думать о неприятных событиях сегодняшнего дня, я сосредоточился на цели своего путешествия. Первым делом, хочу увидеть жену и дочку и зацеловать обеих. Интересно, как моя милая сейчас там? А что, если роды сложные? И вот, только появившийся, позитивный настрой уже отправляется в тартарары.
Выругавшись, я ненароком посмотрел в водительское окно. От увиденного у меня перехватило дыхание. Чуть дальше, на обочине у самого леса, стояла женщина. Волосы, как большая чёрная копна сена, все в ветках и листьях, свисали до земли. Одета она была в какое-то замызганное рубище. Босые ноги, из-за налипшей на них грязи, сливались с землёй, из-за чего чудилось, будто женщина парит в воздухе. Лицо, обрамлённое чернотой, казалось маленьким и бледным. Приоткрытый рот расплылся в диковатой улыбке умалишённой. Правый глаз закрывали волосы, а левый – был несоразмерно большим и выпученным. Он с жадностью рассматривал меня, впиваясь в лицо, во всё тело и даже в душу. Перед тем, как слететь с дороги, я подумал, что сейчас это существо протянет ко мне свои руки и утащит в непроглядную чащу.
«Да что ж такое?! Кто-нибудь, выключите уже эту адскую сирену на улице!» – разлепляя глаза, и отрывая лицо от подушки, я не сразу понял, что нахожусь вовсе не дома. «Сиреной» оказалась сигнализация моей собственной машины, а не какого-то соседа с парковки, которому я хотел всыпать по первое число. Не было и мягкой кровати. Только подушка безопасности, которая выпрыгнула, когда машина на скорости въехала в кювет.
Отстегнув ремень, я открыл водительскую дверцу и плюхнулся в мокрые опавшие листья. Не особо соображая, что делаю, попутно цепляя на одежду перегной вперемешку с грязью, я стал карабкаться вверх по склону, пытаясь добраться до дороги. Тело не желало слушаться. В голове промелькнула мысль, что у меня отказали ноги, или сломан позвоночник, поэтому мне так тяжело двигаться.
Я упорно продолжал ползти. Когда рука коснулась земляного месива, я рывком подтянулся вверх и полностью выбрался из кювета. Не знаю, сколько времени прошло, пока я валялся на обочине. По ощущениям, минуты складывались в часы. Позже, когда я забирал мобильник из машины, оказалось, что с момента аварии и до моего героического восхождения из недр канавы, прошло минут пятнадцать. А не вечность, как я думал.
Так бы я и лежал дальше, жалея себя и мысленно проклиная сегодняшний день, когда вдруг осознал, что скованность, которая как магнитом притягивала меня к земле, прошла. Я открыл глаза и сел. С волос и спины, с неприятным чавканьем, отпадали комки грязи, плюхаясь обратно в месиво, из которого и налипли к моему телу.
