— Я добропорядочная замужняя лисица! — напомнила Полина, размахивая пончиком. — У меня трое детей! Да, я высококвалифицированный эксперт по огнестрельному оружию. Но в эту командировку лучше отправить кого-то другого.
Снежка смотрела то на сахарную пудру, сыпавшуюся на пол, то на швабру с тряпкой — выжидала, пока Полина угомонится, чтобы навести порядок.
— Поля, — мирно сказал подполковник Розальский, доедавший творожную запеканку. — Кого другого? У нас четыре эксперта. Три волка и ты. Волка в Ирбисск не пустят. Придется тебе.
— Перекинь на смежников.
— Не могу.
Полина откусила треть пончика, уронив остатки пудры на стол. В заднюю дверь кафетерия вошла Ханна, огляделась по сторонам. Ёжи выскользнул из-за стойки, подвинул ей стул, молча предлагая присесть. Ханна опустилась на сиденье, поддерживая живот, спросила:
— Что-то случилось? Вы какие-то хмурые.
— Пришел запрос из Ирбисска, — объяснил Розальский, доевший запеканку. — В одного из директоров алмазной корпорации пальнули из обреза. Стрелявшая скрылась, обрез нашли в мусорном баке неподалеку от места происшествия. Пострадавший полежал в больнице, через неделю выписался и начал контролировать ход расследования. Не знаю, что ему там в работе полиции не понравилось, но пена поднялась такая, что всполошились аж в столице. Поспешно комплектуют сборную команду из приезжих специалистов. От нас требуется эксперт по огнестрельному оружию.
— Я не поеду, — напомнила Полина. — У меня трое детей. И муж. А если я застряну в этом Ирбисске на месяц? Муж с детьми не справится. Никак не справится. И вообще. Мужа надолго оставлять нельзя! А вдруг загуляет?
В кафетерии воцарилась тишина.
— Мне одному кажется, что с тремя детьми на руках загулять как минимум сложно? — поинтересовался Розальский, ни к кому конкретно не обращаясь.
— Нет, — подал голос Ёжи. — Не одному.
— Нет, — присоединилась Снежка.
— Не одному, — подтвердила сидевшая в углу компания огнеборцев.
— Я думаю... — сдвинула брови Ханна. — Я думаю, теоретически это возможно. Ну... не справится, получит нервный срыв, убежит... и загуляет.
— С нервным срывом? — Розальский обдумал слова Ханны, неохотно согласился. — В принципе, да. В жизни чего только не бывает.
— Я... — размазывая пудру по столу, начала говорить Полина.
Ханна её перебила:
— А я бы поехала. Не загулять, а в Ирбисск. Пару дней назад передачу по телику видела. Представляете, у них свой календарь праздников и названия месяцев! Новый год начинается в день весеннего равноденствия, в конце марта. Это Месяц Переезда. Заканчивается сезон охоты на пушного зверя, охотники-ирбисы возвращаются в города из зимних поселений. Рыболовы используют последнюю возможность ставить неводы перед ледоходом — до апрельского Вороньего праздника. Не знаю, как было раньше, а уже несколько лет в Ирбисске проводится этнографический фестиваль, празднование Нового года на берегу Озера Мечты. Считается, что если дойти до острова посреди озера — по льду — загадать желание, а потом получить от шамана Ловец Мечты, то загаданное обязательно исполнится. Ирбисы жгут костры, ловят рыбу, тут же готовят и угощают друг друга. Показывали камлание — как шаман вызывает духов. Впечатляет! Сказали, что Ловец Мечты можно дарить, увозить куда угодно. Необязательно ходить на остров. Они красивые, похожи на Ловцы Снов, только больше. Если ты поедешь, привези мне, пожалуйста.
— И мне, — сказал Розальский.
— И нам, — присоединился Ёжи.
— И нам! — дружно рявкнули огнеборцы.
— Нам три, а лучше четыре, — дополнила Ханна.
— Бери мешок, — велел Розальский. — Привезешь, а мы уже сами поделим.
— Я не могу! — взвизгнула Полина. — Муж не любит и не умеет готовить! Он со всем справляется, кроме готовки. Дети не проживут на школьном и садиковском питании. И пригоревшее или пересоленное есть не будут.
— Не вижу проблемы, — отмахнулась Ханна. — Будут брать у нас готовую еду.
— Можем и специально что-то готовить, — сказала Снежка. — Я дома приготовлю и принесу. Мне не трудно.
— Компенсируем часть оплаты за питание из кассы взаимопомощи, — пообещал Розальский. — Напишешь заявление, бухгалтерия Ханне деньги перечислит. Только теплые вещи возьми обязательно. Раз они по льду ходят, значит, у них там в марте еще зима в полный рост. Никаких тебе цветов и почек на сирени.
— Можно у кумы пуховик попросить, — Полина тряхнула головой, спохватилась. — Я не могу! Муж меня не отпустит.
— Я ему приказ покажу.
— Мы его уговорим!
— Мы ему пообещаем, что если он тебя не отпустит, не будем приезжать на пожары на вашем районе.
— Ну, это уже слишком! — надулась Полина. — Он и без пожаров согласится. То есть, что я говорю? Не согласится он, даже с приказом.
— Поля, определись! — зарычал Розальский. — Или ты едешь за мешком Ловцов Мечты, или я впишу в твое личное дело строчку: «Конфликтная, игнорирует распоряжения начальства».
— Я сдаюсь перед обстоятельствами непреодолимой силы, — подумав, ответила Полина. — Я не могу испортить личное дело и обречь жилой район на выгорание из-за непотушенных пожаров. Вы меня вынудили. Я сейчас позвоню куме и попрошу ее занять мне пуховик.
— Хвала Камулу, — адресовал слова потолку Розальский. — Заявление в кассу взаимопомощи не забудь подать.
— Снежка, сделай кофе, — Полина оперлась локтями на столик, втирая сахарную пудру в форменную куртку. — Ханна, а что там еще продают? Расскажи, надо набросать список. По казенному билету багаж бесплатно, Ловцы Мечты — это не груз. Нужно всего побольше набрать.
У Имре было две беды: нарушители, пытающиеся проникнуть в закрытую зону заповедника, чтобы найти Лабиринт Силы, разрушенный гневом Кароя, и новогодний этнографический фестиваль на берегу Озера Мечты — пожаров на его участке, хвала Карою, ни разу не было. Десять лет назад, когда он закончил Ирбисскую государственную лесотехническую академию и получил распределение участковым инспектором по охране леса в Моховиковском лесничестве, никакой этнографией возле озера и не пахло. Имре работал под руководством старшего государственного инспектора, отбивал границы, ставил деляночные столбы, определял количественные и качественные параметры древостоя, контролировал ход лесозаготовительных работ, составлял акты, следил за соблюдением правил санитарной и пожарной безопасности.
Работа ему нравилась. Разумная вырубка и омолаживание свежими посадками делали тайгу чище и лучше. Оборотни заботились о своих лесах, лечили болезни, истребляли насекомых-вредителей. Арендаторы и заготовщики подчинялись строгим правилам, и, не желая платить огромные штрафы, не создавали Имре никаких проблем. А вот этнографический фестиваль — создавал. И штрафы не помогали. Гуляния происходили в марте, когда невозможно было определить количество оставленного мусора — клялись, что увозят, но часть все равно закапывали в снегу, и Имре в начале лета собирал валяющиеся на берегу пластиковые стаканы, тарелки и бутылки. И ладно бы на берегу! Гуляки пробирались по льду на остров в центре озера, бросая мусор по пути. После таяния льда пластик плавал по водной глади или шел на дно, нарушая экологический баланс и способствуя вымиранию ирбисского омуля — эндемика из семейства лососевых, запрещенного к промышленной ловле. Имре писал докладные и жалобы, требовал перенести фестиваль в городскую черту, но получал отказы, перемешанные с предложениями волонтерской помощи по уборке и квитанциями об уплате штрафов.
