От автора – вместо предисловия
Роман «Летний детектив» написан очень давно, еще в конце 90 годов прошлого столетия. Место действия вполне реально, там живут мои друзья – это Калужская область, деревня Никола-Ленивец на реке Угре. Снеговики, бредущие по склону – тоже подлинные – художники пробовали свои силы в новом современном искусстве.
Беспечно сочиняя свой иронический детектив и размещая своих героев в Николе-Ленивце, я и представить не могла, что через двадцать лет это место приобретет мировую известность. Теперь там происходит международная выставка работ современных художников, скульпторов и архитекторов, под названием АРХСТОЯНИЕ. Не знаете про деревню Никола-Ленивец? – посмотрите в Интернете.
Теперь заявляю я со всей ответственностью, что кровавые события, происшедшие в моем романе – чистый вымысел, герои романа не имеют никакого отношения к реальности и прошу прощения у художников и жителей деревни, что воспользовалась для своих нужд местом их обитания.
Представьте себе огородную грядку после дождя. Морковная ботва плотная, грязная, кучерявая. И в этой ботве шерудит огромный короткошёрстный кот. Наконец Ворсик устал и промок, вылез на белый свет, посмотрел ошалело окрест и прыгнул на пень. Комель от старого погибшего от неведомой болезни вяза – его собственность. Ворсик замер, как египетское изваяние, обсох на солнышке и начал вылизываться. Без малого час он вылизывал лапы, бока, подхвостье, потом умылся лапкой, не забыв молодцевато пройтись по усам. Ещё посидел, вздохнул глубоко – и опять в морковь – надо!
За этой сценой из окна с умилением наблюдала чистенькая пенсионерка Марья Ивановна. Жила она в сельской местности, и жила безбедно, потому что получала воспоможествование от любимого племянника. Лёвушка был удачливым бизнесменом. Он, словно кипятильником, оттаивал ледяной поток бытия, и Марья Ивановна спокойно дрейфовала в этом Гольфстриме в неизвестном направлении. Впрочем, если задуматься – понятно куда: к чёрной дыре, – но думать об этом не хотелось, да и рано.
Марья Ивановна была женщиной с большим достоинством и уважением к себе. Хвалиться ей было особенно нечем – обычная трудовая жизнь, – но ума старушке было не занимать. Самоуважение к себе она подчёркивала тонкими рассуждениями. Человечество грубо делится на две части: собачников и кошатников. Если человек не держит ни собак, ни кошек, достаточно задать ему прямой вопрос: кого предпочитаешь? На этот вопрос люди обычно отвечают откровенно, не подозревая, что приоткрывают тайное тайных.
Кто такие собачники? Это, как правило, дисциплинированные, не злые, но безынициативные люди. На вид собачник, может, и крутой, но ему всегда в жизни нужен попутчик, необходимо, чтоб этот попутчик (собака или кто-то ещё) всё время выказывал ему свою любовь, преданность, и постоянно поощрял, подчёркивал, что идёшь ты в правильном направлении.
А хозяева кошек – совсем другие люди. Волей-неволей, но они похожи на своих животных свободолюбием и независимостью. Хозяева кошек гуляют сами по себе, и как бы они ни любили своих питомцев, ни в коем случае не ждут от них навязчивого изъявления своих чувств. Никакого виляния хвостом, никакого восторженного визга, подпрыгивания и желания лизнуть в щёку. Потрёшься вечером о ногу, я тебя поглажу, – впрочем, у тебя своя жизнь, у меня своя. И радикулит по ночам греть Ворсика тоже никто не заставляет.
Марья Ивановна была одинока. Правильнее сказать, что она была вдовой, но пенсионерка не любила этого слова. Брак её был столь короток и призрачен, что вспоминать о нём не хотелось. И детей Господь не послал. Поначалу жалела, а как стала старше да мудрее, так и порадовалась своей бобыльей судьбе. Посмотри внимательно вокруг – и ужаснёшься, – сколько женщин мучаются с мужьями-бабниками и пьяницами. Взять хотя бы контору, в которой Марья Ивановна мирно проработала тридцать лет. Зав. отделом Натан Григорьевич ушёл от третьей жены к четвёртой, главный инженер Ольга Петровна на репетитора для дочери садовый участок продала – и всё зря, Наталье Эдуардовне из сантехнического внуков подсунули непутёвые дети, Ираида Семёновна к знахаркам ходит, чтобы мужа от пьянства отлучить… Перечислять человеческие беды – пальцев на руках и на ногах не хватит. Ну их всех!
Марья Ивановна была кошатницей, и этим всё сказано. Это сейчас у неё один Ворсик, а в былые дни и по четыре кошечки зараз держала. При её чистоплотности это было иной раз и накладно. Но так уж получилось. В молодости одна мысль, что ещё слепых котят можно утопить, приводила её в ужас. А потом она успокоилась. И специальная женщина сыскалась, которая стала за малые деньги регулировать поголовье в её полосатом семействе. Жизнь кошачья короткая – иной сбежит, другой с крыши сиганёт, а то и машина его, сердешного, переедет. Марья Ивановна не понимала людей, которые, потеряв любимого кота, закатывали глаза к небу и говорили: «Ах, теперь я никогда не заведу себе ни кошки, ни собаки. Ещё одной смерти я не перенесу!» Глупости это! Жизни без смерти не бывает. Марья Ивановна придерживалась твёрдого правила: погиб любимый кот или кошка – неделю скорби, а там езжай на птичий рынок и покупай нового. Когда любимый Мурзик умер от старости, Марья Ивановна как раз собиралась это сделать, но судьба сама ей подсунула нового кота.
Ворсика она нашла на улице. В жуткую осеннюю стужу котёнок сидел на канализационном люке. Он уже не мяукал, потому что охрип и голос сорвал, он уже совершенно отчаялся и ни во что не верил. Марья Ивановна сделала из «Семи дней» кулёк, посадила туда несчастного и понесла домой. Вошли в подъезд. От сквозняка что-то зашелестело в тёмном углу – видимо, брошенный пакет пришёл в движение. В котёнке проснулся охотничий азарт, а может, чувство благодарности подтолкнуло его к подвигу. Во всяком случае он выпрыгнул из кулька и пошёл ловить, но после трёх шагов упал бездыханным – силы его оставили.
В тепле квартиры он, бедный, два дня спал, потом очухался, полакал молочка. Вид у него был очень дохленький. Марья Ивановна отнесла котёнка к ветеринару. При осмотре выяснилось, что у него грыжа, блохи и, кажется, стригущий лишай. Ветеринар уложил котёнка на операционный стол, рядом поставил нашатырь.
– Держите его за ножки, – сказал он Марье Ивановне. – Приступим.
– А зачем котёнку нашатырь?
– Это не котёнку. Это вам.
– Глупости! – возмутилась Марья Ивановна. – Я-то выдержу. А грыжу вправлять больно? Он совсем дохлый. И голый. Ворса совсем нет.
– Подкормите, и ворс появится.
Так определилось имя котёнка – Ворсик. После операции он принялся расти. По мере возмужания у кота менялся характер. Когда от былой дохл ости не осталось и следа, Ворсик превратился в задиру, хулигана и отчаянного смельчака. Он не боялся даже доберманов. Соседи увещевали:
