P.S. А здесь оставлю плейлист, который вдохновлял меня в процессе создания этой истории. Возможно, кому-то из вас он поможет лучше почувствовать героев и атмосферу.
Александр Эгромжан – Останови меня
Socrat, Lera – Если ты когда-нибудь…
Kolunov – Врут часы
Алексей Гоман – Дышим
Nansy&Sidorov – Парный лук
Город 312 – Ты меня не слышишь
Свят – Не отпускай
Юлия Савичева, Александр Аршинов – Лучшее решение
Tommee Profitt, brooke – Can’t help falling in love
Café del mundo, Royal Philharmonic Orchestra – Jueves (Symphonic)
Небо синее-синее, ни облачка… И кругом столько зелени: луга, леса, небольшие рощицы и перелески…
Машины мчались по встречной, а вот люди попадались в дороге редко, разве что в населенных пунктах, которые через окно автомобиля, казалось, проскакивали за мгновение.
Оля любила путешествия, ей нравилось ехать в машине – неважно, куда, главное, ехать и слушать любимую музыку. Оказалось, всё-таки важно, куда. И с кем. Да и на авто она прежде ездила редко – больше в метро и на другом общественном транспорте. А так, чтобы отправиться в путешествие на машине – это было мечтой. Отец был вечно занят, а мама… Мамы не стало, когда Оле исполнилось четыре года. Она смутно помнит тот период, и вообще, мама в ее памяти отложилась не образами, а чувствами: каким-то непередаваемым теплом рук, нежными объятиями, красивым красным платьем в белый горох (кажется, у нее было такое), и запахом черемухи…
Оля пыталась вызвать в памяти хоть что-то еще: хоть какой-нибудь совместный эпизод, мамины слова или тот день, когда ей сказали, что мамы не стало. Она погибла в аварии, но, на удивление, страха перед автотранспортом у самой Оли не было. Возможно, потому, что в тот момент (как и на похоронах) ее не было с мамой, и для нее это всё так и осталось будто далекий сон, не связанный с реальностью. Она осталась жить с папой. А спустя пару лет они перебрались в Москву, на самую ее окраину, и во второй класс Оля пошла уже в новую школу в столице. Много чего было: и хорошего, и не очень. Она рано стала самостоятельной: научилась варить себе суп уже в восемь лет, а к пятнадцати как заправский шеф-повар могла бы приготовить комплексный обед из трех блюд. Могла бы, но в таком объеме свой навык практиковала редко: отец все время работал, а для самой себя было лень. Разве что подружек удивить… Но они появились гораздо позже.
Были и другие побочные эффекты одностороннего воспитания. Например, женственность пришла к Оле не сразу, годам к двадцати, а до этого ее дразнили за сутулость и угловатые черты. Никакого кокетства в ней не было, смотрела на мир она чаще всего исподлобья, и доверяла разве что паре человек в своем окружении. Часто плакала, но почти никогда – напоказ. В девятнадцать влюбилась по-настоящему в мальчика из параллельной группы. Безответно, конечно, но это отчасти помогло ей раскрыться как девушке, начать ухаживать за собой, носить платья и краситься. С мальчиком тем так ничего и не вышло, зато через два года появился другой – самый лучший и самый любимый – Илья. Она до сих пор вспоминала ту его самую первую улыбку в свой адрес, в которую сразу влюбилась.
А теперь всё это осталось там, позади: и Илья, и отец, и подруги, и маленькая однокомнатная квартирка на окраине Москвы, работа, на которую она только устроилась, и вся ее привычная жизнь. А что впереди – непонятно. Да и не хотела она ничего менять, всё было так привычно, понятно… Но у каждого в жизни бывает такая история: всё меняется в один миг. Вот только что у тебя была стабильность и предсказуемое завтра, а теперь нет. Ничего нет. И ничего не вернуть назад. Не исправить. Не отмотать. Только принять и смириться, и как-то учиться жить в этой новой реальности, хоть пока и не очень понятно, как именно. И пока ее новая реальность такая: мелькающие за окном сосны, населенные пункты, которые она видит первый раз в жизни, и дорога, дорога – нескончаемое полотно. Сколько еще так ехать – непонятно, а спрашивать у водителя она не хотела. Смотрела в окно и думала. Думать получалось лучше всего, вот только мысли эти были отнюдь не радостными.
При воспоминании об отце кулаки невольно сжались. Как он мог? Единственный ее близкий родной человек, ее опора. Разве плохо они жили? Разве нельзя было найти другой способ решить проблемы? Разве бизнес может быть дороже семьи, единственной дочери? Хотя, возможно, она, Оля, всегда была для него обузой… Но ведь он никогда не говорил ей об этом прямо, хоть и воспитывал строго, без изнеженности: кормил, поил, как мог обеспечивал, а вот душевных разговоров и объятий в их семье не было. Никогда. И потому у Оли всегда замирало сердце, когда она видела, как кого-то, даже случайно встреченного на улице малыша, обнимают его мама и папа. От всех этих нежностей накатывала зависть, как будто ее обделили чем-то жизненно важным. Но она стоически проходила мимо, не ведя бровью. Все переживания – только внутри. Кто виноват, что с ней так случилось?
