С легким журчанием, вода текла из открытого крана. В зеркальных стенах ванной комнаты мерцали блики солнца, отразившиеся от пола коридора через открытую дверь. Ира стояла, опершись о раковину, и разглядывала себя в центральное зеркало.
Из позолоченной витиеватой рамы стиля барокко на нее смотрела с легкой кокетливой улыбочкой очень даже симпатичная девушка. Темно русая челка была убрана обручем, на плечи спадали тяжелые, густые волосы, подстриженные супермодной лесенкой. Серые глаза, уже промытые ото сна, вглядывались в Иру.
– М-да, могло бы быть и лучше, – критически заметила девушка.
И вдруг сердце замерло – ей показалось, что гладь зеркала… неожиданно подернулась зыбью. Статичная амальгама словно ожила, рябью искажая отражение девушки, которая безрезультатно пыталась протирать глаза. Поняв, что перед ней не обман зрения, Ира пулей выскочила из ванной комнаты, закрыла дверь и побежала в зал. Там мама, сидя в кресле в легком пеньюаре, сосредоточенно накладывала макияж.
– Ирок, что с тобой, милый? – промурлыкала, не глядя на дочь, дама.
– Ну и покажется же такое – перевела дух Ира, понимая, что если она расскажет маме, что зеркало ожило, это будет самым несусветным бредом и конечно же в него никто не поверит, тем более саркастичная мамуля, – Да ну, мамусик, ничего. Я видимо… кажется… ещё не проснулась.
Мама хмыкнув пожала плечами…
Потекли дни.
Первое время по понятной причине Ира боялась смотреть в зеркала, что было очень трудно, ведь зеркала в их квартире висели повсюду, не говоря уже о полностью зеркальной ванной комнате. Каждый раз девушке казалось, что зеркальная поверхность вот-вот оживёт, а там… Что случится – она не знала, но воображение рисовало разные ужасы, от чего девушке становилось гомерически страшно.
Затем Ира принялась размышлять о том, что в принципе это даже интересное приключение. Ожившее зеркало – даже любопытно. Постепенно она стала украдкой, поглядывать в зеркала, которые не подавали ни единого признака шевеления поверхности. Ира начала смелее и пристальнее вглядываться в зеркальные поверхности, но ничего необычного, кроме своего отражения и отражения домашних интерьеров она уже не видела.
Под конец девушка всё же решила, что живая зыбкость зеркального стекла – лишь плод её богатого воображения.
Тем более, все вокруг твердят, что у нее вовсю идет переходный возраст, а значит, она должна быть нервной и легко возбудимой. Короче, гормоны должны сыграть с ней дурную шутку. Хотя всё было как раз наоборот. Ира была девушкой через чур спокойной, даже немного флегматичной. И предельно рассудительной. В душе она считала себя неимоверно взрослой и обожала беседовать с папой о высоких материях, тогда как маму считала легкомысленной. Иногда Ире даже казалось. Что она – мама, а её мама – семнадцатилетняя девушка, которую ещё многому надо научить.
Теперь понятно, почему Иру выбило из колеи недавнее странное происшествие, которое девушка, ну никак не могла объяснить логически. Она, разумеется, никому ничего не сказала. «Сто пудово», мама первая же поставила бы ей диагноз, типа «галлюцинации, характерные для периода полового созревания», ещё и пошутит на эту тему.