Аргентинский спортивный журналист Лукас Себастьян Дельгадо начал писать о футболе в самом начале своей карьеры и пишет о нем уже двадцать лет. Его статьи и интервью печатаются в таких известных аргентинских изданиях, как «Olé», «El Gráfico», «Crónica», «La Nación», «Diario Popular».
«Я никогда раньше не писал биографических книг, – говорит Лукас в предисловии к аргентинскому изданию своей книги «Я, Лионель Месси…». – Мне это даже в голову не приходило, потому что с моим непоседливым характером легче писать статьи, а не книги. Но Лео – уникальный человек. Он один такой во всем мире. Любой аргентинец, услышав имя Лео, сразу поймет, о ком идет речь.
Желание написать книгу о Лео охватило меня сразу же после знакомства с ним. До этого я восхищался его игрой, но после нашего знакомства восхищение превратилось в нечто большее. Я понял, что ни одно интервью, ни одна статья не сможет выразить того, что мне хочется сказать. И мне пришлось написать книгу. Первую книгу в моей журналистской карьере. Эта книга стоит особняком среди всего прочего, что вышло из-под моего пера, она не похожа на все, что было написано раньше, поэтому я принял решение издать ее под псевдонимом. Иначе двадцать лет моей газетной деятельности непременно наложили бы отпечаток на биографию Лео, а мне этого не хотелось бы. Надеюсь, что мои читатели и сам Лео останутся довольны моим трудом».
К своему герою Лукас, как и любой аргентинец, относится с пиететом, при этом стараясь быть объективным. Эта книга – не сборник восторженных комплиментов, а правдивый рассказ о великом футболисте, о человеке, мужество которого заслуживает не меньшего восхищения, чем его талант. С ее страниц звучит голос самого Лионеля Месси, сопровождаемый авторскими комментариями. Редко кому из авторов удается оставаться в тени, не заглушая и не затмевая своего героя. Лукасу Дельгадо это удалось.
Книга «Я, Лионель Месси…» признана в Аргентине лучшей спортивной биографией 2015 года.
Глава 1. Росарио. Первые шаги. Первые голы
Рассказывает Лионель Месси:
Я, Лионель Месси, стал футболистом, потому что так было предопределено. Иного пути я для себя не видел. Сколько себя помню, я всегда хотел играть в футбол. В моей памяти хранится воспоминание о знакомстве с мячом. Он был бело-красным. Я помню, как ударил по мячу ногой и ощутил восхитительную упругость. Мяч откатился, я догнал его и ударил снова… Братья подбадривали меня поощрительными криками. Мне никто не мешал, никто не пытался отобрать у меня мяч, и я сумел отправить его между двух камней, изображавших стойки ворот. Это был мой первый гол. «Первый из тысячи», как принято говорить у нас. Надеюсь, что когда-нибудь забью свой тысячный гол. Пока что до него далеко[1].
Мой отец до сих пор удивляется тому, как ловко я обращался с мячом в детстве. «Тебя никто не учил, – повторяет он, – но ты все знал. Откуда?» Я никогда не задумывался об этом. Я вообще не задумываюсь о том, как я играю и что делаю с мячом. Я думаю только о том, как довести мяч до ворот, как лучше обойти соперников. Все остальное ноги делают сами. Мне кажется, что если человеку что-то нравится, по-настоящему нравится, всерьез, то это у него получается словно само собой.
Это называется предназначение.
Футбол – моя жизнь. Иначе и быть не может, ведь я родился в Росарио, где все помешаны на футболе. Футбол сопутствует моим землякам от рождения до самой смерти. В Росарио можно увидеть и погремушку в виде футбольного мяча, и памятник-мяч на могиле. Футбол – это воздух Росарио, его пульс, его философия. В Росарио не играют в футбол, а живут им. Жители Росарио уверены, что здесь не только впервые был поднят бело-голубой флаг[2], но и сыгран первый в Аргентине футбольный матч. Самые отчаянные патриоты из числа моих земляков убеждены, что именно в Росарио состоялся и первый мундиаль[3]. Отчасти они правы, потому что любое футбольное состязание в Росарио, не важно какое именно, будь то матч между «Прокаженными» и «Канальями»[4] или игра мальчишек с соседних улиц, по накалу страстей не уступает матчу на первенство чемпионата мира. В Росарио, как и во всей Аргентине, не принято играть и болеть вполсилы. Это невозможно, все равно что вполсилы молиться. В Европе мне не раз приходилось наблюдать за тем, как люди гоняют мяч по полю ради времяпрепровождения, ради того, чтобы размяться в выходной день. Никакого накала страстей. Гол вызывает всего лишь сдержанные улыбки у игроков обеих команд… Когда на «Гиганте»[5] забивают мяч в ворота, крики радости и проклятия слышны во всем Росарио. Футбол без эмоций – не футбол. Энергия, которую выплескивают в эмоциях болельщики, передается игрокам.
Однажды я задумался над тем, почему во время игры у меня все получается значительно лучше, чем на тренировках, словно само собой, и понял, что дело не столько в выработанном автоматизме, сколько в энергии, получаемой от зрителей. В жизни мне не очень нравится быть в центре внимания. Дело не столько в застенчивости, которую мне усердно приписывают журналисты, сколько в дискомфорте. Неудобно находиться под прицелом множества посторонних глаз, следящих за каждым моим движением. Неприятно. Сразу же начинает казаться, что со мной что-то не так, как надо. Хочется спросить: «Что вы на меня уставились?» – но губы привычно расползаются в улыбке… Я делаю «buena cara»[6], как учила меня моя покойная бабка, и машу рукой. Люди машут в ответ, и вместо того, чтобы отвернуться, продолжают смотреть на меня. Другое дело – на поле. Может показаться, что внимание болельщиков мне безразлично, но это не так, совсем не так. Мне очень приятно слышать, когда на трибунах скандируют мое имя или кричат мне нечто ободряющее, это придает мне силы (на брань с проклятиями я предпочитаю не обращать внимания). Но я мало улыбаюсь на поле и нечасто машу рукой болельщикам, потому что во время матча все мое внимание занято игрой.
Перед началом матча мне требуется некоторое время для того, чтобы настроиться на предстоящую игру, а после игры я около четверти часа прихожу в себя в раздевалке. Прокручиваю игру в уме, осмысливаю удачи и неудачи. Футбол – интеллектуальная игра. Выигрывает тот, кто не только хорошо бегает, но и правильно мыслит. Бывают моменты, когда на поле меня посещает озарение. Я не могу назвать это чудом, потому что никакого чуда на самом деле нет, просто я начинаю видеть себя и остальных игроков со стороны. Так, словно смотрю игру на большом экране. Такое видение помогает принять верное решение. Один матадор говорил мне о чем-то подобном. Выходя на арену, он видел ее всю сверху. Доктор Мартинес
