Глава I. Начала дьяволиады.
В середине 90-х годов в Москве появились многим известные книги Григория Климова: «Протоколы советских мудрецов», «Красная каббала» и что-то еще. Книги по своему содержанию очень своеобразные и на вкус некоторой части публики не очень серьезные. Тем не менее, не только популярность этих книг, но и предстоящая тема нашего разговора заставляет на них остановиться.
Суть утверждений Климова, если коротко, состоит в следующем.
При Иосифе Сталине существовало тайное управление в НКВД, изучавшее оккультизм, магию, а более всего – всякую чертовщину. Но не с точки зрения научной или исторической критики этих бессмысленных (в понятиях марксизма) попыток выйти за пределы реальности, а именно как к явлениям самой реальности.
По Климову, который часто ссылается (иногда точно, иногда не очень) на мнения западноевропейских специалистов, в том числе, деятелей римско-католической церкви, часть человечества попросту охвачена дьявольской силой в натуральном ее выражении. И если не при прямом понимании соответствующими людьми своей дьявольской принадлежности, то при, по крайней мере, ощущении к ней сопричастности.
Трудно утверждать, является ли Климов зоологическим антисемитом, то есть человеком, не любящим евреев на физиологическом уровне (как некоторые, например, не любят и никогда не заведут у себя дома кошку), однако главными носителями дьявольского сосредоточия у него оказались именно евреи. Аргументация помимо того, чего мы еще коснемся, состоит в процентном указании состоявших в ЧК людей этой национальности. Следовательно, заключает Климов, патологическая, в принципе не человеческая жестокость – их природная черта.
Вывод подобного рода можно с разных сторон оспорить, однако мы укажем лишь общее направление для возражений.
Процент действительно был велик. Но после разгона в начале 1918 г. Учредительного собрания, русская интеллигенция и многочисленная партия эсеров стали оппозицией новой власти, и среди грамотных людей (остро тогда для коммунистической аппаратной системы необходимых) оказалось большое число евреев. Людей, которые не имели до 17-го года ни прав на свободный выбор профессии (ограничение на поступление в университеты), ни прав свободного передвижения (черта оседлости). И гнали они, боясь возврата к прошлому, поэтому, революцию дальше. Здесь дело не в количестве евреев, участвовавших в самой революции, а в том, сколько их оказалось наверху из-за освободившихся вакансий.
Теперь по части самой жестокости.
Однажды я провел своеобразный анонимный опрос среди своих знакомых, в том числе, работников советского КГБ.
Не отвергая ни в коей мере художественных достоинств Шолоховского «Тихого Дона», я никогда не мог отделаться от ощущения глубоко чуждого описанного там мира, даже сравнительно с тем малопривлекательным, в котором я жил и живу. Звериность – вот что меня задевало.
И где-то в начале 80-х я предложил двадцати человекам бумажки, чтобы поставить крестик перед одним из следующих трех пунктов.
Вы предпочли бы:
1) 3 года жизни среди героев «Тихого Дона»;
2) или 1 год усиленного режима современных мест заключения;
3) не могу выбрать.
Результаты подтвердили мои подозрения: 30 % предпочли год лагерей, 70 % не сумели определиться. «Тихий Дон» не выбрал никто!
Правильно. Потому что, если честно вспоминать событийность романа, сопровождающую главную линию любви Григория и Аксиньи, это непроходимая череда жестокостей и безобразий: драки до смертоубийства женатых и холостых (на православный праздник, между прочим); изнасилование отцом собственной дочери и его последующее убийство семейством; драки (снова вплоть до убийства) с приехавшими на мельницу мирными хохлами; активное сексуальное домогательство братом родной сестры; равнодушное (если не с удовольствием) убийство пленных на войне; изнасилование казаками в несколько десятков человек польской девушки…
Хватит. Хотя список весьма не полный.
Потом все это вкатилось в революцию и вело себя точно также, если не хуже. И где там евреи?
«А они, в чекистских и комиссарских куртках, все это поддерживали», – возражает Климов.
Глупости. Ни один нормально воспитанный ребенок не бросит по предложению взрослого хулигана снежок в чужое окно. Не обидит ни собаку, ни кошку. Гадости нужно уже иметь в себе, чтобы кто-то мог их потом инициировать или поддерживать.
Теперь неплохо посмотреть и на самого автора.
1966 г. Процесс над Даниэлем и Синявским.
Это не только литераторы. Первый – заслуженный фронтовик с наградами и ранениями. Второй – принципиальный не подстраивающийся ни под кого человек. Доказавший это в 90-х годах гневными выступлениями против реформ, ведущих к разорению страны и народа.
У КПСС не было недостатка в холуйствующих угодниках, а что касается писательской среды, тем более. Но роль эта отводилась бесталанным, только еще вверх пробивавшимся. Маститые в основном брезговали. Но не Шолохов. Когда писатели осуждали своих тех коллег, вылез и, по сути, потребовал для них смертной казни.
Кто-то скажет, что он делал это искренно. Еще хуже. Мало, значит, ему было жертв и в собственной биографии, и в собственной литературе.
Нам этот пример важен не для того, чтобы проголосовать за кого-то или против кого-то, но показать, что для обнаружения черной силы, нужно не всегда заглядывать за чужой забор.
Впрочем, это еще не черная сила, а только ее всполохи. Подробная же речь о ней самой впереди.
Однако вернемся к Климову.
Две главные характеристики дьявола.
Характеризуя дьявола, Климов постоянно, и надо сказать очень ловко, уходит от вопроса – существует ли дьявол как таковой? Не в образе шерстяного существа с рогами, разумеется, а как живая действующая личность? Вместо этого он неоднократно перечисляет признаки дьявола. И среди них находит, не понимая этого до конца, два очень точных и самых главных.
Первый: дьявол – нивелировщик. Он стремится все сложное разложить на простое. Он в принципе, в главной своей задаче, не конструктор, а тормоз.
И второй: дьявол везде есть… и его нигде нет.
Первый признак является основной характеристикой дьявольских действий в этом мире. Второй – его в этом мире способа существования.
Понятно, что и то и другое требует специального объяснения. Попытаемся сделать некоторые шаги в этом направлении.
