Будем жить…
Константин Гречухин
Человек начал с огня: несколько прохладно ему после Рая было, а условия обеспечения комфортного проживания, когда о них совсем не думаешь, уже никто не обеспечивал.
Появился дом-появилась и печь. Надежно и неизменно, до сих пор: прогресс их никак не изживет…
И есть в них, печах, что-то необъяснимое, что делает их не только поставщиками тепла…
Наверное, печь, одно из первых, что я запомнил с детства, после, конечно, дедушки и бабушки.
Много приходилось видеть самых разных печей. Уверен, что есть еще много таких, которым впору удивиться. Особенно после той печи, что увидел на службе у своего друга-однокашника.
Дело, разумеется, было зимой. Она удалась на славу: трескучие морозы, вьюги, метели…
Так и было в ту ночь. А за день до этого позвонил мне Валера. Несколько неожиданно было услышать его голос, так как после выпуска из военного училища мы не виделись, только слышали от друзей какие то новости.
– Приезжай, – говорит, – я сейчас рядом с Москвой работаю.
Я поехал, это было недалеко от МКАД. То, что он работает несколько удивило меня, потому как он должен был служить в своей родной Коломне, куда он перевелся из Рязанского десантного полка. Зачем-я не совсем понимал, но догадывался. Все коломенцы страшно и незабвенно любили свой город. Нам, приехавшим туда учиться это было несколько удивительно, так как ничего особенного в этом городе мы не видели, а только мечтали быстрее закончить университет и разъехаться.
Валера встретил меня тепло. Он по другому не мог, а наверное, даже если бы и захотел, то не вышло бы у него ничего, оставаясь таким же неспешным улыбчивым и мягким —совсем не изменился. Я никогда не видел его злым. Как всякий интеллигентный человек, в случае, если ситуация могла других сподвигнуть на элементы агрессии в поведении, Валера просто становился серьезным. И молчал, но только как-то уж слишком настойчиво смотрел на собеседника. Как долго это могло продолжаться-неизвестно, только ясно было одно, что Валера к делу может приступить безо всяких слов.
В дороге я думал, что война как то должна была изменить его. Но нет, заметно не было. Он по-прежнему немного застенчиво улыбался, будто стесняясь раскрыться еще больше.
Чего нельзя сказать было о его печи, которая не сдерживала себя в отдаче всех своих горячих чувств. Открыв дверь небольшого домика на территории базы, которую охранял мой друг, мы очутились в самом настоящем царстве, в самый разгар жестоких морозов.
После, пусть и небольшого пути, мгновенно закоченевшие замерзшие конечности мои стали оживать. Таким образом, прием был теплым с обеих сторон-Валера и его печь были на высоте температурного столба.
Я присмотрелся к интерьеру. От времени, здание просело, и было ощущение, что мы находились несколько ниже уровня земли.
Но больше удивляла печь. Ее место было центральным, по крайней мере, именно она бросалась первой в глаза.
Я таких раньше никогда не видел. Сложно подумать, есть ли вообще стандарты печного строения, но эта, по всей видимости, создавалась здесь мастером с хорошим творческим развитием, и под своевременные нужды именно этого помещения-так она органично занимала свое место. Было ощущение, что здание строили ради нее.
Печка не было высокой во всю стену, какими иной раз приходилось их видеть, она занимала почти всю сторону небольшой комнаты в высоту примерно до ее половины. При этом нижняя ее половина была приспособлена под приготовление пищи: прямо в основании были встроены две круглые секции, закрытые чугунными вставками со спиралевидными вырезами – сейчас они были красными от разогрева.