Таня Тавогрий, Николай Столицын - Литературный оверлок. Выпуск №2 / 2017

Литературный оверлок. Выпуск №2 / 2017
Название: Литературный оверлок. Выпуск №2 / 2017
Авторы:
Жанры: Критика | Современная русская литература
Серии: Нет данных
ISBN: Нет данных
Год: Не установлен
О чем книга "Литературный оверлок. Выпуск №2 / 2017"

Выпуск второй альманаха «Литературный оверлок» большей частью состоит из произведений авторов, некогда учившихся в Литературном институте имени А. М. Горького. Здесь и неординарная, изящная проза Александра Решовского. Жесткая, если не жестокая поэзия Николая Столицына. Традиционная любовная лирика Натальи Волковой. Детально выписанные, наполненные иронией и тонким юмором рассказы Тани Тавогрий. Украшением альманаха явилась критическая статья Екатерины Ефимочкиной «Гори, госпожа Бовари».

Бесплатно читать онлайн Литературный оверлок. Выпуск №2 / 2017


Авторы: Евсеенко (мл) Иван, Ефимочкина Екатерина, Решовский Александр, Волкова Наталья, Тавогрий Таня, Столицын Николай


Редактор-составитель Иван Иванович Евсеенко (мл)


© Иван Евсеенко (мл), 2017

© Екатерина Ефимочкина, 2017

© Александр Решовский, 2017

© Наталья Волкова, 2017

© Таня Тавогрий, 2017

© Николай Столицын, 2017


ISBN 978-5-4485-0909-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero


От составителя

Второй выпуск альманаха «Литературный оверлок»  большей частью состоит из произведений авторов, некогда учившихся в Литературном институте имени А. М. Горького. Здесь и неординарная, изящная проза Александра Решовского. Жесткая, если не жестокая поэзия Николая Столицына. Традиционная любовная лирика Натальи Волковой. Детально выписанные, наполненные иронией и тонким юмором, рассказы Тани Тавогрий. Особым украшением альманаха явилась критическая статья Екатерины Ефимочкиной «Гори, госпожа Бовари».

Читайте альманах «Литературный оверлок» и будьте счастливы!

Редактор-составитель Иван Евсеенко (мл)

Проза

Александр Решовский

Родился в 1990 г. в Йене (ГДР). Закончил Литературный институт им. Горького. Живет в Москве. Первая публикация состоялась в 2012 г. в журнале «Флорида»

Корни

1

«Приезжай в гости» – огромными буквами поверх синюшных клеточек тетрадного листа. Вот такое письмо я получил от бабки. Впервые в почтовом ящике оказалось что-то помимо счетов, рекламы и окурков.

Сам конверт – сплошь марки. Посередке кровавое пятнышко «Чесменского боя», затем чей-то дряблый профиль, еще прифигевшие мордочки Белки и Стрелки на клочке космоса, а после – улыбается Гагарин. Да и куча всего, сплошь цветастая мозаика, рисующая лоб и скулы умершей эпохи.

Зачем зовет? Может, помирать собралась. Еще вариант – рехнулась. Тяжело не рехнуться, когда ты ровесник сада, что шумит за окном и роняет в траву переспевшие яблоки, которые некому и нечем есть.

Дома хотел остаться, тем более выходные. Но была такая мысль: наверное, она налепила все это, потому что для нее я еще мальчик. Может, она хотела меня развлечь? Вот же и машинки какие-то наклеены, и ракета золотая загибает вираж над гербом СССР. Простой и трогательный призыв с того конца подсыхающей ветви генеалогического дерева.

И решил – поеду, потому что такие обороты в груди – это редкость, и к ним нужно прислушиваться. Сперва распечатал кусок карты, вырезав из нескончаемых полотен «Гугл Мэпс». На месте поселка детализация была нулевой: полем-поле, росчерк дороги, железка нервом тянется на восток, ну и само «Бадягово» налеплено на светло-зеленую гладь. Не верю, что окажусь где-то посреди этого ничего. Если смотреть вот так, сидя перед монитором, все кажется особенно бесплотным. Ладно, рано приеду – рано уеду. Утром на поезд, к обеду на станции, а там как получится.

И поначалу все было неплохо. Сошел где надо, стою уже на перроне, десять раз вымок и десять раз высох по дороге, радуюсь ветерку, допивая теплую минералку.

И вот, самое страшное – вокруг ни черта нет, кроме природы. Длится и длится приземленная зелень, меж нее протянута и потеряна тощая грунтовка, вдалеке к горизонту липнут деревья, поблизости только покосившийся дом мигает солнечными бликами в оконных рамах.

Вынужден сказать о небе – оно было синим, то есть – вообще, без малейшего облачного плевка и завихрения. Это меня беспокоило. Время-то идет? Вот и часы на единственном столбе показывали, что нет, не идет. Мол, а ты иди уже куда-нибудь.

И я пошел. Навстречу объятиям того самого ничего, пятнами сохранившегося на замусоленной распечатке. И заблудился, да так, что некого позвать. Хоть полно воздуха, но вакуум, травы зачесывает, со скуки дует на одуванчики, вмещает всю эту жару и меня, но звуков не передает. Только стрекоза, метнувшись от издыхающего пруда, протрещала что-то на ухо. Я прогнал ее и совсем потерялся, став частью пейзажа.

2

К вечеру только нашел дом. Сама деревенька была напрыскана на местность в хаотичном порядке, и хаос надвое делился ручьем.

Постучал в дверь – ничего, по окошку так аккуратно побарабанил – тоже. Спит, что ли? Зашел и увидел: кухня, громада печки, стол рядом, и стулья раскорячились друг напротив друга, готовые воплотить чей-нибудь диалог. Проскрипев по язвам половицы, я прошел в комнату.

Там в пыли все и паутине, мухи дохлые черными угольками рассыпаны по полу, со стен только смиренные лики смотрят на иссохшие, скорченные мощи с прилипшим ко лбу троеперстием, слившимся с костью воедино. Крепко же она спала…

Рванул я со страху и, у выхода запнувшись о порог, вылетел под ноги к Андреичу.


Он поднял меня и говорит что-то, но ничего не слышу. Теплота на голову нахлынула, глаза горят, дышится тяжело, сиплю только, повторяя:

– Ну нихрена же.. нихрена же себе..

3

Сидим на кухне. Точнее – я сижу, а Андреич ходит, то у печки постоит, оглядывая стыки кирпичной кладки в пятне осыпавшейся штукатурки, то у окна постоит, высматривая кого-то. Неймется ему. Выгуливает крик, что называется.

Андреич закурил, прежде почему-то спросив у меня разрешения. Потому и начали говорить, ведь я ему разрешение, а он мне слово.

Охотник он, вот и сейчас ремень ружейный на плече поправляет, поглядывая в сторону комнаты. Бабку, говорит, пришел проведать, месяца два он не заходил. Крепкая была, землю вон сама держала, ну как держала, цеплялась.

Лет двадцать я бабку не видел, но ему говорю, что год, мол дела и дела были. Узнав об этом позже, он назовет меня херней на лопате. Но это потом.

– Это. Не пахнет ведь, – говорит, – совсем, а должно.

– Не пахнет, – отвечаю.

Ну и как доживалось, бабуль? Это ведь конец. Ходила, землю тюкала напоследок, щипала сорняки в ведро. Затем в дом шла отдохнуть, пока солнце в зените и не настроении.

В это же время смерть, боясь спугнуть, услужливо помешивала тебе ложечкой чай, да так, чтобы ребра кружки не звенели, нарушая тишину, которая вот-вот свершится окончательно. После чая вы раскрывали «Сад» за июнь прошлого года и, сверяясь с лунным календарем на развороте, представляли какие цветы всходили бы прямо сейчас.

4

Стемнело, мы ждали рассвета, так как решили, что закопаем ее на участке, как только появится солнце.

– Давай это, помянем, – начал он.

– Чем?

– У нее бражка была.

– Где? – спрашиваю.

– В подполе.

– А подпол где?

– Там..

– Не, старик, я не полезу.

Молчим, но по лицу вижу, что он полез бы, но признаться стыдно.

Да не стыдись, дед, меня и самого сейчас влечет эта багровая муть.

– Ну давай нажремся, – говорю.

Он вздохнул, раздумывая на счет этичности подобной формулировки. Но решил, что да – мы нажремся. Звезд над деревней много, и в каждом фрагменте их взаимосвязей можно напророчить полный стакан, или чужую жену, или тяжкие телесные повреждения, или, что редко, эпилептические перемиги габаритных огней самолета.


С этой книгой читают
Рукописи не горят, они тлеют, горой пожелтевшей бумаги не склеить. На зубах, как песок, скрипят, лишь по ветру осталось развеять. Научиться все забывать, ни во что больше не верить, ни чьей речи не прерывать, а свою потерять, словно берег.Николь Воскресная. Книга содержит нецензурную брань.
«…Творения Ломоносова имеют больше историческое, чем какое-нибудь другое достоинство: вот точка зрения, сообразно с которою должно издавать их. Ломоносов не нужен публике; она не читает не только его, но даже и Державина, который в тысячу раз больше его имеет прав на титло поэта; Ломоносов нужен ученым и вообще людям, изучающим историю русской литературы, нужен и школам…»
«…Брошюрка «О жителях Луны» написана одним из этих остроумных кощунов и приписана знаменитому Гершелю. Наш переводчик, помнящий, как было принято за истину «Гулливерово путешествие», обрадовался новой истине такого рода и поспешил передать ее русской публике…»
Драма В. Гюго «Бургграфы», о которой преимущественно идет речь в заметке, по справедливому замечанию исследователей его творчества, представляет «пример падения таланта писателя, пошедшего по ложному пути». Белинский был прав, подвергнув критике ее искусственные построения. Подвергает критике Белинский и один из принципов романтической поэтики Гюго: о совмещении «прекрасного» и «уродливого».
В самом сжатом очерке Белинский дал здесь изложение истории немецкой классической философии от Канта до Гегеля и распадения его школы. Еще в 1841 г. он писал: «Я давно уже подозревал, что философия Гегеля – только момент, хотя и великий». Видя историческую заслугу «левой стороны гегелизма» «в живом примирении философии с жизнию, теории с практикою», Белинский вместе с тем отмечает «великие заслуги в сфере философии» Гегеля. Белинский особое внима
Представленное издание расскажет о технологии приготовления различных консервированных соусов, в том числе томатных, кетчупов и аджики, а также ткемали, лютеницы, цицибели, хариссы и матбухи. Благодаря этой книге вы узнаете секреты рецептуры соусов-паст, соусов-заправок и соусов-приправ. Отдельная ее глава содержит рецепты соусов национальных кухонь мира: итальянской, греческой, испанской, английской, мексиканской, японской и французской.
Анастасия Бойко была счастлива с мужем Эдуардом, хотя, едва познакомившись с ним, сочла молодого человека пустым альфонсом. Потом она изменила свое мнение, но, похоже, напрасно! Настя случайно стала свидетельницей телефонного разговора Эдика и поняла: он женился на ней с тайным расчетом и теперь ждет удобного момента для осуществления какого-то плана! Но кто его сообщник? Возможно, бывший муж Виктор, ведь развод прошел весьма некрасиво? Или олига
На что ты способен, если вселенная выбросила тебя за свои пределы, а в новом мире можно опираться только на собственные находчивость и смекалку – предстоит узнать простому российскому школьнику. Он не боец спецназа, не великий воин и не спортсмен. У него нет магических артефактов или прокаченного скилла. Он один из нас, парень из соседнего дома, которому нереально повезло попасть в приключение, о котором можно только мечтать! А вот удастся ли ему
Поэтический фантастический роман – сага, фэнтези, в котором переплетено Средневековье и современность, – продолжает извечную тему борьбы добра и зла: рыцари, драконы, король Артур, Моргана, рыцарь Ланселот, Мерлин, орки, твари, на территории Средиземья, Авалона, Камелота и Руси. Философское и экшен сочетание не оставит равнодушным любителей сочетания истории Средиземья и Камелота, Круглого Стола, с элементами боевой фантастики, фэнтези и философи