За окном весна. Значит, уже второй месяц я прикован к кровати.
Даже не так. Будет справедливее сказать, что та часть меня, что сейчас может размышлять и смотреть в окно, никак не связана с тем коматозником, мешающим мне выбраться из этого царства мрака, называемого Землей.
Меня зовут Лорей. Кажется… С каждый следующим днем я все больше и больше забываю себя. Что люблю, как одеваюсь, были у меня друзья. Сейчас я даже мог бы не угадать свое исхудавшее, бледное лицо с этими пустыми глазницами. Да, картина неприятная. И потому я хочу умереть. Меня уже тошнит от этих бело-голубых стен больницы, этих жирных, потных врачей, периодически заливающих в мой организм несусветную дрянь и проклятого, белоснежного потолка с тусклыми лампами.
Но я не могу умереть. Мой организм подключен ко всяким устройствам, поддерживающим жизнеобеспечение. Трубочки всякие, проводки, бесконечный писк кардиомонитора.
И единственной моей усладой остается небольшое окно, впускающее солнечный свет в эту палату. Сквозь него я вижу ту самую жизнь, которой мне уже давно не хватает. Беготня спортсменов, прогулки мамаш с детьми, беседы товарищей. Иногда я их слышу. В такие моменты мне хочется поболтать с ними, чтобы поинтересоваться, что там нового? Но они не видят меня, бестелесного призрака с уже развивающейся, кажется, шизофренией…
Пусть будет так.
Я уже не против.
– Миссис Джейсон, – сухой голос врача раздался из-за двери, – позвольте поговорить с вами начистоту.
Миссис Джейсон – моя любящая жена. Каждый день проведывала меня, рассказывала всякие истории, жаловалась и плакала. Мне больно наблюдать за ней в такие моменты. Она держит меня за руку, целует ее своими дрожащими губами, а по худым щекам стекают слезы, перепачканные тушью. Неужели она не может принять мою неопределенную во времени смерть как факт? Зачем надеяться на лучшее? Так хочется сказать ей: «Отпусти, дорогая, перестань жить прошлым. У тебя все впереди», но только я раскрываю рот, как резкая, пронзающая тело боль заставляет меня молчать. Да и выдави я это, она меня не услышит.
– Вашему мужу лучше не станет. К сожалению, анализы неутешительные. И потому я предлагаю вам разрешить все меньшими жертвами. Миссис Джейсон, давайте отключим вашего мужа от системы жизнеобеспечения? – возмущения моей любимой. – Я понимаю, что вы чувствуете, но поймите… Лучше ему не станет. Максимум, что мы можем – поддерживать его в таком состоянии неопределенное время. Это стоит денег, и немаленьких. К сожалению, тех средств, что вы внесли за вашего незастрахованного мужа, уже не хватает. И даже если я выбью некоторые средства для вашего мужа, ему это ничуть не поможет. Он мучается, – ваша правда, доктор! – потому послушайте меня и согласитесь.
– Но ведь эвтаназия запрещена…
– Мне стоит просто попросить одного человека дернуть рубильник. Он умрет в течение часа, и все закончится. Просто дайте ваше согласие, миссис Джейсон, и все закончится.
И она согласилась. Наконец, за долгое время, я почувствовал долгожданную свободу. Я был единственным человеком в коме в этой больнице, больше никто серьезно не болел, потому… Всего один час без электричества, и все. Мягкий, теплый свет окружил мое тело, привнося в мои последние минуты жизни невиданное счастье. Скорее всего, этой рай. По крайней мере, закрывая глаза и теряя сознание, я на это надеялся.
Харчевня старика Лотто на перекрестке четырех дорог пользовалась огромным спросом среди местного населения. Фронтир эмирата вообще не баловал какими-то ни было развлечениями и увеселительными программами. Потому даже выпить медовуху в компании разношерстного населения принималось как веселуха.
Харчевня находилась в самой чащобе леса. Именно поэтому тут периодически бродили и мелкие разбойники, и кое-что пострашнее, вытаскивая незадачливых путников. Что же, как говорили местные, жизнь была в самом разгаре.
За самым дальним столиком сидел невысокий мужчина. Выглядел он необычно: сидел тихо, по пьянке не дебоширил, о чем-то размышлял и бубнил себе под нос. Дорогие одежды были скрыты под длинным плащом. Неудивительно, что это привлекло внимание окружающих нищебродов.
– Итак… Значит, у меня десятка. Кто согласится работать за такую сумму?.. Здесь – каждый, – из-под бровей он оглянул бродяг. – Нужно не менее пяти человек. Так, так… А как бы выбрать? Черт, в начале это казалось легче.
Выдохнув, мужчина припал к кружке пива.
– Уважаемый, а чего это ты тут новенький, а стариков не угощаешь? – голос, раздавшийся неподалеку, резанул ухо. Мужчина поморщился и поднял голову. Напротив него стояла три мужичка, с щетиной, от которых разило перегаром за несколько метров.
– А я должен?
– Это местные традиции, хе, – рявкнули ему в ответ. – А традиции мы чтим, хорошо, да? Ты же не обидишь нас?
«Итак. Откажись я налить им – убьют. Угощу – обдерут до нитки и, скорее всего, убьют. Убью их каким-то чудом – убьют другие. Заманчивые варианты, нечего сказать», – выдохнув, он кивнул головой. Затем сбросил капюшон и, махнув рукой, крикнул трактирщику:
– Всем пива! Я угощаю!
– Ох, ты, какой красавчик… Откуда ты такой взялся? – прищурившись, проронил один из них.
– Из утробы матери, – спокойно парировал юноша. Без капюшона ему можно было дать не больше двадцати: длинные, светлые волосы опускались на плечи, голубые глаза выглядели вызывающе.
– А он мне нравится, – хмыкнул мужик с крестовым шрамом на лице. – Он выглядит лучше, чем наши девушки!
– Ну, дык, в чем беда? – усмехаясь, проронил его товарищ. – Действуй! Только смотри, навлечешь внимание, потом дели его с этими оборванцами, хе.
«Ну вот… И что мне теперь прикажете делать?!»
Я с трудом раскрыл глаза. Создавалось впечатление, что перед тем, как оформить в раю, ангелы хорошенько отходили меня дубинками. Какого черта ангелы себе это позволяют?!
Но еще больше меня волновал другой вопрос – и это рай?!!
– Так… Спокойствие, только спокойствие. Просто какая-то ошибка. Небольшая ошибка, сбой в системе. Все. Будет. Хорошо. Я просто посижу здесь и подожду. Правильно… Меня направят в рай, только обнаружат ошибку.
Для начала, хотелось бы отметить, что я сидел где-то в лесу. Мне трудно было бы сказать большее, учитывая, что я ничего дальше собственного носа и не видел. Лишь неподалеку горел костер, а рядом лежала котомка и что-то еще. Впрочем, какая разница?
Скорее всего, была поздняя ночь. Над головой сияли маленькие звездочки, где-то еще летали птицы. Неподалеку журчал ручей. И всю эту «идиллию» раздавшийся вдалеке протяжный вой.
– Жутковато… – наверное, мне стоило бы подремать. И почему-то я сейчас даже не задумался над тем, что в том месте, куда я попал по ошибке вместо рая, горел костер. А ведь надо было…
