ПРОЛОГ
Я поставила тяжелый ящик, в котором звякнули склянки, и, распрямившись, посмотрела на молодого мужчину передо мной.
- А вы кто еще такой?
Вместо ответа он сунул мне под нос бумагу с толстым восковым оттиском.
- Аа… пришли-таки.
Пока я рассматривала приказ, в котором мне повелевалось взять на месяц шефство над его светлостью лордом Оливером Аруэлом Болтоном Ингрэмом Тиаром Омальвэ, этот самый лорд прошел в мою лавку и теперь с легким интересом и чуточку брезгливо осматривался.
- Ну, добро пожаловать, ваша светлость! - поприветствовала я, непочтительно сунув высочайший приказ под мышку, и снова подхватила ящик.
- Так это и есть лавочка «Волшебные зелья»? – осведомился он, проведя кончиками пальцев по стойке, и рухнул в кресло для посетителей, закинув ноги на столик.
- Она самая, ваша светлость, - ответила я, с пыхтением водружая ящик на стойку. – И будьте добры, уберите сапоги. Этот столик мне особенно дорог.
Его светлость поморщился, но послушался. Холеное лицо с тонким прямым носом с горбинкой выражало безразличие, которое даже не трудились прикрывать вежливостью, но глаза живо смотрели вокруг – на шкафчики, полки, кушетку возле окна, разлапистое растение, доставшееся мне еще от матери, и прочие вещи, которые всегда появляются в местах, где люди живут дольше одного года.
- Итак, у меня к вам предложение, мисс…
- Николетта, - подсказала я.
- Итак, Никки…
- Николетта.
Его Светлость повернул ко мне лицо, впервые взглянув с долей внимания.
- Что ж, мисс Николетта, к делу - мое предложение состоит в следующем: каждый вечер вы будете ставить свой изящный росчерк на этом не менее изящном бланке, который любезно приложил к приказу мой отец, а в конце месяца мы сердечно попрощаемся, и вы станете богаче на сотню золотых.
Я с деланным удивлением приподняла брови и принялась рассматривать пузырьки из ящика на предмет дефектов.
- Но в договоре с его светлостью вашим отцом говорилось о полусотне золотых.
- Вот именно. Еще сотня будет от меня, в качестве комплимента.
- И за что же? – Одна баночка все никак не желала вставать прямо, и я с досадой уставилась на выгнутое донышко – брак!
Придется сдавать.
- За ваше умение хранить молчание.
- Боюсь, это не умение, а недостаток для хозяйки лавки, которой ежедневно приходится работать с клиентами. И я рада, что не обладаю им.
- Молчание вам понадобится в отношении лишь одного пункта.
Я приподняла брови.
- И какого же?
Его светлость сделал жест в сторону своей скромной особы.
- Меня. Как я уже и сказал, в конце дня вы будете ставить свою роспись, подтверждающую, что я исполнил все положенные работы, о которых у вас был уговор с моим отцом. При этом вы не будете интересоваться тем, что я делал в течение этого дня. И мы останемся друзьями.
- Друзьями? – переспросила я, слюнявя кончик карандаша.
- Именно, - он с недоверчивым интересом следил за моими действиями. – Что вы делаете?
- Собираюсь надписывать вот эти этикетки. Мы же не хотим, чтобы произошла путаница, и посетители получили не то зелье, за которым пришли?
- Мы? – переспросил его светлость, слегка шевельнув головой, и идеально причесанные волосы легли волной на другую сторону.
- Именно: мы. Потому что открытие через час, и к этому моменту хотя бы часть этих пузырьков, - я повела рукой, обводя ею склянки, - должна обзавестись надписанными наклейками.
- Кажется, вы меня не поняли, Никки…
- Николетта.
- Хорошо, Николетта: мое предложение очень выгодное, - теперь он говорил медленно, как для умственно отсталой, - я справился о доходах вашей лавочки. В последнее время они не слишком радуют, особенно на фоне слухов о грядущем открытии вашего конкурента «Шарлоттс». Так что сто золотых – более чем щедрое предложение.
- Это еще даже более щедро, чем щедрое предложение, - заметила я, отбрасывая карандаш и берясь за перо, пишущее блестящими чернилами, - и я, верно, cлишком глупа, потому что намерена придерживаться соглашения с вашим отцом.
- Да вы… - начал было он, вставая.
- Нуждаюсь в помощнике. Прямо сейчас, - перебила я, плюхая перед ним ящик со склянками, и протянула перо. – Мне говорили, каллиграфия входила в перечень преподанных вам наук.
ГЛАВА 1
Пока Его Светлость-бесконечное-количество-имен корпел над этикетками, держа перо двумя пальчиками, я занималась проверкой бухгалтерских книг, искоса поглядывая на него.
Лорд Оливер не ошибся в том, что дополнительные сто золотых очень пригодились бы моей лавке. Нет, она отнюдь не бедствовала, и за ней все еще сохранялся статус лучшего магазина волшебных зелий в стране – не даром я несколько лет подряд нанималась обслуживать фрейлин и весь королевский двор, как до меня моя мама, ее мама, и ее мама и так далее, - но в последнее время дела действительно шли не так бодро, и действительно не в последнюю очередь из-за слухов в связи с открытием «Шарлоттс».
Несмотря на это я, конечно, не стала бы нарушать договор с его светлостью лордом Аруэлом, отцом Аруэла-младшего, сидевшего сейчас на диванчике с таким видом, будто его заставляли делать что-то богопротивное.
Нет, если не брать во внимание наморщенный нос и кривящиеся губы, лорд Оливер был очень даже хорош собой и прекрасно это знал. Высокий, широкоплечий, с густой каштановой шевелюрой, перехваченной лентой, и пронзительными синими глазами. Интересно, как выглядит его отец? Должно быть, у него военная выправка, и он похож на сына, только более кряжистый и властный. Лорда-старшего я не видела. Предложение – а точнее, приказ, потому что такие, как я, не могут отказать его светлостям, - мне передал ранее слуга.
Сперва я решила, что это заказ из дворца на зелья для фрейлин, ведь приближался двадцать седьмой день рождения его высочества и коронация, поэтому мои руки дрожали от волнения – этот заказ был мне очень важен, и в этом году запаздывал. Но записка оказалась от лорда Аруэла и содержала самую экзотическую просьбу, которую мне доводилось слышать: привить должное почтение и послушание его сыну, наделенному многими добродетелями, кроме терпения, покорности и терпимости к нижестоящим. А ведь именно их надлежит иметь власть имущим, дабы с умом распоряжаться этой самой властью.
Почему это предложение поступило именно мне? Некогда лорд Аруэл был знаком с моей матерью, и ее зелья помогли ему в одном нелегком деле, поэтому он был уверен, что ее дочь с честью справится с поставленной задачей. Договор заключался на месяц. И все это время его светлость лорд Оливер должен был являться в лавку ровно за час до открытия. Ну, а мне надлежало в конце дня ставить свою закорючку в бланке, напоминающем табель успеваемости.
Быть может, лорд Оливер был бы со мной более почтителен, будь я почтенной матроной. Но мне всего двадцать три, и это, наверное, не прибавляло мне солидности в его глазах.
