В квартире было тихо и тускло.
«Умерла»? – испугался гость и негромко, с расстановкой произнес:
– Здрав-ствуй-те…
– Вечер добрый! Проходи, – донесся от кровати хрипловатый голос.
От сердца отлегло, и юноша, по-хозяйски щелкнув кнопкой выключателя, с опозданием спросил:
– Я свет включу? Зачем в темноте сидеть…
В углах вспорхнули и растворились тени.
Он машинально бросил ключи на низкий столик рядом с постелью больной.
Измученная болезнью женщина вздрогнула и перевела взгляд с брякнувших ключей на вошедшего человека.
– Что-то не так? – спросил гость, в его голосе появилось напряжение.
«Брелок! – мелькнула в голове испуганная мысль. – Догадалась? Нет. Брелоков в продаже – море».
– Спина болит… – пожаловалась больная.
А ведь она мечтала о таком статном и сильном муже для своей дочки. И внуки были бы красивые и здоровые. Женщина заставила себя приподняться вопреки боли.
– Хорошо, что пришел, – надтреснуто сказала она. – Я тебя угощу кое-чем вкусненьким. У меня пирог есть… и суши. Ваша начальница принесла… Сейчас положу… Это модная нынче пища, но мне не по вкусу. Так что ты все ешь…
Юноша с удивлением смотрел, как женщина, которая еще вчера неподвижно лежала в постели, приподнялась с подушек и открыла стоящий рядом с кроватью холодильник. Она достала коробку с роллами, бутылочку с соусом и сама обильно полила им японское кушанье.
– Да зачем вы? – растерялся гость. – Я сам…
– Я что-то сделала не то? Не знаю, как правильно с этими суши… Говорят, это страшно дорого. И соус…
– Я в курсе, – кивнул юноша.
– Там кто-то пришел, посмотри.
– Не слышал, – недоуменно проговорил юноша, но послушно вышел из комнаты.
За дверью никого не было. Ей показалось. Странно. Или галлюцинации – симптом приближения конца? Юноша вернулся, предвкушая деликатесный обед. Надрывая бумагу, в которую были упакованы палочки, он довольным голосом рассуждал:
– Вы хорошо выглядите. Выздоравливаете. Вон уже садитесь. Скоро встанете…
– Нет, – жадно глядя, как он ухватывает палочками ролл, возразила женщина, – я умираю. Придет нотариус – я тебе отпишу квартиру.
– Но вы хотели составить завещание в пользу того, кто найдет убийцу, – растерялся молодой человек.
– Так ты и нашел этого… как его?..
– Его вина еще не доказана…
– Докажут.
Первый ролл показался излишне горьким. А потом все было вкусным, или он, что называется, распробовал.
– А теперь чай с пирогом, – удовлетворенно проговорила женщина.
Ее лицо смягчилось, а взгляд стал жалостливым. Так смотрят на безнадежно больных.
– Вы-то почему не едите? – вновь обеспокоился юноша.
– Нет аппетита. Умираю, – шепнула женщина и хрипло проговорила: – И ты умрешь. Все…
«Тетка чокнулась, – решил молодой человек. – Пора уходить».
– А нотариус правда придет? – осторожно спросил он.
– Придет. Не знаю, доживу ли, – спокойно сказала женщина.
– Что вы! Еще бегать будете. После сорока жизнь, как говорится, начинается. Еще замуж выйдете! – В молодом человеке заговорило чувство благодарности к этой больной женщине, которая захотела подарить ему квартиру.
Во рту отчего-то появился металлический вкус и легкое жжение, которое отозвалось в желудке. Не спрашивая, как хозяин, он налил себе еще чаю. Выпив горячую жидкость, поймал на себе изучающий и одновременно соболезнующий взгляд женщины, и неуютное чувство тревоги охватило его. Тошнота высоко подкатила к горлу, а рот наполнился слюной. Он побежал в туалет, и его вырвало. Вытерев рот тыльной стороной руки, юноша резко согнулся от залившей живот боли и с трудом вернулся в комнату.
– Живот болит, – пожаловался он. – «Скорую» надо вызвать…
Он протянул руку к телефону, стоящему на столике возле кровати, но больная, не скрываясь, явно намеренно толкнула аппарат рукой, и тот полетел на пол вместе с брошенными юношей ключами.
– Это вы… что-то сделали? Меня отравили? – заискивающе, еще не веря, спросил юноша и, прочтя в глазах больной сочувствие и любопытство, с хриплой злостью заговорил: – Ты что сделала? Говори, старая уродина! Я задушу тебя…
Борясь с болью, он замкнул широкие ладони вокруг бледно-серой шеи, с ненавистью глядя в измученные глаза своей жертвы. Женщина не сопротивлялась. Ее щеки покраснели и даже округлились, глаза стали выкатываться, а губы прохрипели:
– Ты, это ты… совершил.
Его опять скрутило, и юноша повалился на пол, увлекая за собой умирающую.
«А ведь она не виновата, – заметались мысли в пульсирующем сознании. – Ведь это Ольга принесла отравленное суши… И хотела убить не меня, а эту тетку. Только зачем? Смысла-то никакого…»
Превозмогая себя, он выбрался из-под мертвого тела, давяще тяжелого, несмотря на худобу. Хотелось лежать, но он пополз к стене и с трудом поднялся. Так, по стенке, дошел до кухни, открыл кран дрожащими от накрывшей слабости руками. Взял со стола кружку, машинально подумав, что надо бы навести порядок на столе.
Юноша глотал и глотал воду, ненавидя ее вкус и то, как она льется внутрь. Держась за стену, добрался до ванной. Над пожелтевшей эмалью с отвращением засунул дрожащие пальцы в рот. Его выполоскало. Повернув кран, он стал ртом хватать струю. Потом, после очередной порции рвоты, не удержался на ногах и упал на пол, инстинктивно сумев сгруппироваться. Ударился боком о порожек ванной комнаты, и половина тела оказалась в прихожей. Главное теперь – отлежаться. Подсунув под голову руки, он закрыл глаза.
