Прятаться в шкафу было плохо: места мало, дверцы закрывались неплотно, и появлялась реальная угроза оказаться пойманной. Недавно я нашла новое убежище за козеткой в стенной нише. Козетка давно на ладан дышала и в галерее стояла исключительно для заполнения места. Я уже два раза за ней укрывалась, и ни разу не поймали. Жаль, что сегодня не успела добежать.
Дверь классной комнаты раскрылась неожиданно, с тревожным скрипом. Я поджала коленки к подбородку и ненадолго затаила дыхание, стараясь получше расслышать шаги: тяжелые, легкие, стучат ли каблуки? Кто это вообще явился и по мою ли душеньку?
Человек ходил туда-сюда, выдвигал ящики, открывал полки – видимо, что-то искал. Без раздражения, неторопливо. Вдруг он остановился напротив моего убежища и заслонил собой тонкую полоску света, пробившуюся сквозь щелку между створками.
Господи, пусть он просто пройдет мимо. Очень-очень прошу!
С высшими силами у нас никогда диалог не складывался: они или страдали глухотой, или игнорировали именно меня. В этот раз молитвы вновь не помогли, и дверцы резко раскрылись. В шкаф хлынул чистый дневной свет классной комнаты.
От внезапной острой паники я отпрянула к стенке, инстинктивно стараясь увеличить расстояние между собой и тем, кто меня обнаружил. Однако тайник раскрыла вовсе не кузина Эбигейл и даже не кузен Вайрон, у которого появлялось буквально собачье чутье, когда дело касалось поисков «трусишки Энни». Сверху вниз колючим взглядом меня изучал воспитанник деда Парнаса.
Высокий, худощавый, русые волосы собраны в небрежный пучок, заколотый деревянной палочкой-булавкой. В мочке уха висела сережка, как у девчонки. Я не очень-то понимала, зачем парню в ухе кольцо, но не мне, честно говоря, судить. Если бы он вставил сережку в нос, ему бы и слова никто не сказал. Калеб Грэм не был нам даже дальней родней – посторонний мальчик, после смерти его родителей привеченный в замке. Он и вел себя как посторонний, но в отличие от меня, его любили и никогда не называли «приблудышем».
Вообще, он здесь почти не жил – второй год учился в магической академии и приезжал только на каникулы. Я слышала, как кузина Арветта говорила, будто Калеб чудовищно красивый. Не знаю, что насчет красивого, но мне он точно казался чудовищем. Пусть он и умел притворяться нормальным получше остальных, монстра, живущего внутри, выдавал холодный, высокомерный взгляд. И я старалась держаться от приемыша подальше. Даже сейчас хотелось выдавить лопатками стенку шкафа, чтобы увеличить дистанцию.
– И долго ты собираешься прятаться в шкафу, Эннари? – тихо спросил он.
Долго, всю жизнь! Безмерно люблю замкнутые пространства.
А еще мы оба знали, что в это замкнутое пространство меня заставила спрятаться вовсе не веселая игра в прятки с кузенами. Если из всех детей Истван только у нагулянной внучки великого светлого мага Парнаса пока еще не пробудился дар, то пиши пропало! В нашем замке, как на петушиных боях, выживал сильнейший, а я была самая слабая…
И приблудная.
Вот же заклинило! Это от сильного нежелания оказаться выданной.
Из коридора донесся безнадежно ломающийся голос Вайрона:
– Эбби, уверен, я ее видел где-то здесь! Может, она забежала в классную комнату?
Калеб обернулся через плечо, потом вопросительно посмотрел на меня. Я кусала губы и мысленно молила, чтобы он промолчал. Не надо помогать, не надо вмешиваться – ничего такого не надо! Просто закрыть шкаф и уйти из классной комнаты, а если вдруг походя проснется человеколюбие, то сбить стаю со следа и отправить куда-нибудь подальше в замковое подземелье. Пусть они там всласть побродят под хоровое всхлипывание Люсиль и Арветты.
– Послушай, – выдохнула я хрипловатым шепотом, – ты можешь просто закрыть шкаф?
Не разрывая зрительного контакта, Калеб вытащил с полки над моей головой какой-то учебник и закрыл дверцы. В узкой щелке между створками вспыхнула полоска света, когда он отошел. По наборному паркету прошелестели шаги, скрипнула открытая дверь классной комнаты.
– Калеб, ты видел Эннари? – голос у Вайрона был таким же мерзостным, как он сам.
Не выдавай меня! Пожалуйста, пожалуйста, пож…
– Она в шкафу, – бросил этот урод и теперь действительно ушел.
Сердце забилось как припадочное, и нахлынули эмоции. Разные, незнакомые, темные. Не вдохнуть от них и не выдохнуть.
– Тук-тук, – говорила Эбигейл. – Мы идем, трусишка Энни. Ты готова к стрижке? Я взяла самые острые ножницы.
Внутри у меня вдруг стало тихо-тихо. Как перед грозой, когда точно знаешь, что вот-вот рванет гром, и тревожно задерживаешь дыхание в ожидании этого басовитого переката, вызывающего желание броситься в укромное место…
Ярость, как тот самый гром, зарождалась медленно, заворочалась где-то в районе солнечного сплетения, скопилась, набрала силу, а потом прошила и разум, и тело. Дверцы раскрылись сами собой и, ударив по протянутым рукам Эбигейл, заставили ее с болезненным оханьем отпрянуть от шкафа.
– Что-то вы сегодня долго. – Я не узнала своего голоса, и в обычные дни довольно низкого для одиннадцатилетней девочки. – У меня уже ноги затекли…
А ведь не зря меня не любили в замке! Похоже, родственники подсознательно догадывались, какого цвета дар проснется в приблудыше покойной чародейки Риэллы Истван, самой непослушной дочери великого Парнаса. Какая, право, ирония: в большой стае прославленных светлых магов, кичащихся чистотой крови, появилась маленькая ведьма!
Глава 1. Возвращение без запасного плана
Как у любого темного мага, у меня давно сложились собственные принципы.
Не одеваться вызывающе.
Мой друг – мой единственный друг – Холт Реграм однажды сказал, что самая пугающая ведьма та, в которой с первого взгляда не распознаешь ведьму. С тех пор единственное, что я себе позволяла из кричащего, – карминовые губы и высокие каблуки.
Отсюда еще один принцип: гибкость принципов.
И последнее! Не верить в приметы светлых чародеев.
Однако по другую сторону магического портала обнаружился Калеб Грэм, и поверье о черных котах, перебегающих дорогу хорошим людям, мгновенно всплыло в памяти. В голове родилась настойчивая мыслишка: «Не к добру», и настроение закономерно испоганилось. Не то чтобы в обычные дни меня мучили оптимизм или человеколюбие.
Калеб, не подозревающий, сколько произошло изменений за те ярды, что мне пришлось преодолеть, чтобы оказаться на расстоянии вытянутой руки, по-прежнему стоял по-военному, заложив руки за спину. Каменный, холодный и неприступный, как замок Истван, откуда девять лет назад я была сослана на учебу на другой конец света.
– Добро пожаловать домой, Эннари, – произнес он, не сводя глаз с моих накрашенных кроваво-красной помадой губ.
