1. Глава 1
Пять с половиной лет спустя.
В парке Линденхоф по выходным всегда полно народу. А в ясный день найти свободную скамейку – целая проблема. Всем хочется понежиться на майском солнышке и полюбоваться необыкновенными видами на исторический центр Цюриха.
– Давай сядем туда, – Лиам утягивает меня в сторону каменного ограждения.
– А мы не свалимся? – хихикаю.
– Не бойся, Лера, – мое имя он произносит с характерным немецким акцентом. – Если что, я тебя поймаю.
Свешиваем ноги с двадцатиметровой высоты и провожаем взглядами проплывающие по реке туристические кораблики. Лиам достает из пакета упаковку еще теплого картофеля фри и протягивает мне. Мы давно хотели вот так выбраться: посидеть на природе и, никуда не спеша, поесть вкусных калорийных бургеров.
Макаю картофельную палочку в сырный соус и с ленивой улыбкой смотрю на распростертый передо мной город. Справа – двухбашенный Гроссмюнстер, на холме – родной альма-матер, в стенах которого я пять лет изучала прикладную математику, чуть дальше – гора Цюриберг.
Раньше я и предположить не могла, что буду чувствовать себя столь уютно в чужой стране. Но время идет, привычки меняются и то, что когда-то казалось нереальным, постепенно становится частью твоей повседневности.
Не скажу, что переезд в Швейцарию дался мне просто. Это было осознанным, но все же довольно спонтанным решением. В какой-то момент мои московские проблемы достигли критической точки, и я больше не могла жить по-прежнему. Не могла и не хотела.
Я бросила родную страну, престижный ВУЗ, семью, друзей – все, что было мне дорого, ради того, чтобы абстрагироваться от одного конкретного человека. От моего сводного брата, с которым нас связывает очень сложная и травматичная история отношений.
Восстановив здоровье после очередной жестокой выходки Тимура, я забрала документы из института, села в самолет и улетела в Швейцарию. Почему именно сюда? Если честно, я до сих пор не могу внятно сформулировать причину. Первоначально идею об учебе в Европе высказал Анвар Эльдарович. Он говорил о высоком уровне жизни, хорошей экологии, сильном образовании, и я вдохновилась его словами. Полазила в Интернете и выбрала высшую техническую школу Цюриха. Просто так. Потому что душа легла.
Первый год я готовилась к поступлению и усиленно учила немецкий. Обзаводилась друзьями, пропитывалась чужой культурой и залечивала старые раны. Три года бакалавриата пролетели как одно мгновенье. Дальше – магистратура, совмещенная с работой. Было тяжело, но чертовски интересно.
Когда я получила должность стажера в крупной страховой компании, Анвар Эльдарович ругался, что я слишком себя перегружаю. Но мне не терпелось поскорее перейти на самообеспечение. Швейцария – очень дорогая страна. Даже по меркам Москвы питание и проживание здесь стоят баснословных денег. Конечно, для Анвара Эльдаровича с его миллиардными доходами это пустяки, но меня все равно снедала неловкость. Я больше трех лет висела на его шее! И это при том, что он мне даже не отец. В общем, мечта о самостоятельности давно маячила у меня на горизонте, и после окончания бакалавриата я решила, что наконец пришло время ее осуществить.
– Родители на выходных зовут к себе, – говорит Лиам, с аппетитом уминая Биг Мак. – Поедешь со мной?
Он уже не первый раз приглашает меня в свой родной дом, но я снова и снова нахожу отговорки. Как по мне, знакомство с родителями – это невероятно серьезный шаг. Серьезней только свадьбы и дети. Я пока не уверена, что мы с Лиамом готовы к новому этапу. Нашим отношениям чуть больше полугода, и все складывается замечательно. Нам весело друг с другом, комфортно. Да и секс просто божественный. Не хочу портить малину поспешными решениями. Пусть все развивается плавно и поступательно.
– Не получится, – качаю головой. – Ты же знаешь, я обещала помочь Алисии с переездом в субботу.
– Вот черт, она переезжает уже на этой неделе? – удивляется он.
– Да, арендодатель согласился подписать договор чуть раньше. Она на седьмом небе от счастья.
Алисия – моя близкая подруга, как и я, одержимая идеей самостоятельности. Поэтому долгожданное заселение в собственную однокомнатную квартирку для нее целое событие.
– Здорово. Может, тогда мы с Лео заедем к вам в воскресенье? Отметим новоселье? – парень заговорщически мне подмигивает.
– Отличная идея. Я спрошу у Алисии, но, думаю, она будет не против.
Лиам по-джентельменски уступает мне последнюю картофельную палочку, и я особенно долго смакую ее вкус на языке. Задираю голову к солнцу и вдруг слышу, как в сумке неуемно вибрирует мобильник.
– Привет, мамуль, – весело бросаю я, отряхнув пальцы и приложив трубку к уху. – Как дела?
– Ой, Лер… Неважно, – голос у родительницы траурный.
– Что такое? – мигом настораживаюсь.
Она тяжело вздыхает, будто собираясь с мыслями, а затем произносит:
– Помнишь, я говорила, что Анвар в последнее время часто жалуется на боль в животе?
– Да. Я еще советовала поскорее обратиться к врачам.
– Ну, в общем, он обратился.
– И что? – выдаю с нетерпением.
Внутри, подобно промокшей фанере, разбухает дурное предчувствие.
– Рак желчного пузыря, – отвечает она. – Четвертая стадия.
Повисает порожденная шоком тишина. Мама тихонько шмыгает носом, а я пытаюсь осознать смысл услышанного.
– Четвертая – это…
– Самая последняя, – родительница предугадывает мой вопрос. – Прогнозы неутешительные.
– Насколько неутешительные? – чувствую, как пальцы, сжимающие трубку, начинают дрожать.
– Врачи говорят, что Анвару осталось от месяца до полугода.
Но последнем слове мама не выдерживает. Ее голос срывается и превращается в горькие жалобные всхлипы.
– Мамочка, пожалуйста, не плачь, – прошу я, хотя у самой глаза на мокром месте. – Наверняка еще не все потеряно… Может, можно прооперировать? Вырезать эту опухоль?
Сидящий рядом Лиам замечает мою тревогу и шепотом интересуется, что случилось, но я лишь отмахиваюсь от него.
– Там уже метастазы повсюду, – говорит она сквозь слезы. – Неоперабельно.
– Боже мой…
Снова замолкаю не в силах примириться с неизбежностью. Как же так? Анвар Эльдарович ведь совсем еще не старый. Ему чуть за шестьдесят. Ему рано умирать. Слишком рано!
– Лер, мне так плохо… Неужели и второго мужа придется хоронить?
Сердце сжимается от жалости и сострадания. Как обидно, что я не рядом! Так бы обняла ее, утешила… А сейчас мне остается лишь подбирать правильные слова, которые, если честно, ни черта не подбираются. В голове бардак. Мысли не слушаются.
– Мам, держись! – прошу я, до боли в ладонях стискивая трубку. – Держись, пожалуйста! Тебе надо быть сильной, слышишь? Не ради себя, ради Анвара Эльдаровича!
– Да-да, я понимаю, Лер… Все понимаю, – она делает глубокий вдох, пытаясь справиться с рыданиями.
