Что для меня любовь? Сплетение двух судеб, двух душ и двух имен.
Что для меня любовь? Единственный во веки, средь сотни красивых чарующих глаз.
Что для меня любовь? Покой, безжалостный к тревоге, покой в объятиях силы.
Господи, какой адский холод, июль на дворе, а по ощущениям декабрь. Что за город такой, 12 месяцев стужи?
– Ну, где же автобус, сколько можно ждать? – с нетерпением произнесла я вслух, наматывая круги по остановке в надежде согреться, ругая себя за оставленный в прихожей зонт. Спрятаться негде, десяток таких же несчастных, как и я, вплотную прижались друг к другу под крышей павильона, сочувственно глядя на меня.
Погода определенно объявила нам бойкот этим летом. От дождя и порывистого ветра моя одежда насквозь промокла и прилипла к телу. Ледяные капли воды врезались в кожу, словно иголки, причиняя нестерпимую боль, приводя меня в полное отчаяние. Я стояла в самом центре города, еле сдерживая слезы, дрожа как осенний листок, что старается удержаться на голой веточке.
Я совершенно выбилась из сил. Единственное желание – упасть на землю, бить руками и ногами, как в детстве, истерить что есть силы до хрипоты, до красных заплаканных глаз и пылающих щек и при этом не казаться глупой или странной, принимая укоряющие взгляды прохожих. Детство… Как это было давно. Если бы я только могла представить, как тяжело мне будет в жизни и с чем порой придется сталкиваться, не торопилась бы, всеми силами стараясь задержаться в этом прекрасном, беспечном детском мире. Я вечный взрослый в тоске по колыбели.
На протяжении пяти месяцев меня преследуют беды, одна за другой. Сначала врачи сказали, что мне необходима операция, иначе в будущем я не смогу забеременеть. Затем начальник со вселенской грустью на лице вручил уведомление о моем сокращении. И напоследок – расставание с парнем. Хотя последнее вряд ли можно считать бедой, скорее удачей, редкостная попалась сволочь. Надеешься на любовь, а приходит дешевая копия. Думаю, каждая женщина хотя бы раз в жизни невольно попадает в кошмар, именуемый «отношения», после которого одиночество не кажется таким уж страшным. Пять месяцев в состоянии жуткой депрессии и искреннего непонимания, что происходит вокруг.
– Наконец-то, как же хочется домой! – воскликнула я, увидев, как автобус тяжело выползает из-за поворота.
Мама звонила бесчисленное количество раз с вопросом о том, где я пропадаю. Всегда волнуется, никак не смирится, что ее дочь уже взрослая и вполне может позаботиться о себе сама. Даже если мне стукнет сто лет, она будет продолжать настойчиво интересоваться, что со мной и где я нахожусь.
Автобус, как всегда, был переполнен, поэтому я, совершив несколько акробатических элементов, смогла протиснуться в конец салона, крепко вцепившись в поручень, дабы оградить себя от незапланированных полетов. Включив музыку на телефоне, закрыла глаза, потеряв связь с реальностью. Не выношу людских разговоров в транспорте. Существует определенная категория людей, которая готова рассказать о своих проблемах не только своему собеседнику, но и всем присутствующим, полагая, что тем самым могут вызвать неподдельный интерес к своей персоне. Наивность или же природная глупость в данном случае берет верх.
Во мне слишком много ненависти, слишком, и от этого порой невыносимо. Конечно, гораздо проще залиться на других, чем принять тот факт, что проблема в тебе. Видимо, поэтому в свои 28 лет я до сих пор одна. И дело совсем не в завышенных требованиях или грезах о принце, я просто не люблю людей.
Знакомые и друзья при любой удобной возможности указывают мне на мой скверный характер, пресловутый стакан воды и сорок кошек, чьи голоса уже звучат из будущего, зазывая меня к себе. Некоторым, кстати, я уже придумала имена. Да, к сожалению, не обладаю таким качеством, как лицемерие, и всегда говорю только правду, за это меня, вероятно, и не любят. Не выходит быть удобной для всех, выжимать из себя счастье от происходящего вокруг, радоваться мелочам. Не вспомню, когда я в последний раз искренне смеялась, громко, от души. Повода не было, а быть может, просто разучилась. Бесконечные дикие пляски мыслей не дают сосредоточиться, отвлекая от самого главного – что делать и как дальше жить.
Освободившись наконец от душного плена автобуса, выйдя на своей остановке, я быстрым шагом направилась вперед, по узкой длинной дороге, ведущей до самого моего дома, искренне надеясь никого не встретить по пути. Дождь с неистовой силой ударил по городу, превратив его в Венецию. «Доплыв» наконец до конечной, я поспешила в подъезд, нажав знакомые кнопки и дернув массивную железную ручку, но дверь почему-то не открывалась.
– Что за дела? Замечательно, сменили код! – воскликнула я, увидев клочок бумаги на доске объявления. – Как же меня все это достало! – прорычала я.
Чертыхаясь, я начала беспорядочно нажимать кнопки в надежде, что удача окажется на моей стороне. Наконец кто-то из жильцов вышел из подъезда, и я с облегчением вздохнула.
– Надеюсь, на этом мои мучения закончились! – сказала я в пустоту, выжимая подол платья.
Но, подойдя к лифту, поняла, что ошиблась.
– Как бы не так, Василиса, самое интересное впереди! Лифт не работает, и это «лучшая» новость на сегодня. Зачем мне диеты, когда можно просто ходить по лестнице на 16 этаж.
На последнем издыхании я открыла дверь и просто ввалилась в свою квартиру.
– Мама, я пришла! – крикнула я, проходя по коридору, попутно стягивая с себя мокрую одежду, заплетая растрепанные каштановые волосы в пучок.
– Наконец-то, думала, уже не дождусь, где ты была? – спросила мама, выглядывая из-за двери кухни.
– Взбиралась на Эверест… Эх, где я еще могу быть, конечно, на работе. Пока она у меня еще есть.
– Ух, ничего себе, сначала в гору, затем вплавь? – шутя спросила мама.
– Да, решила для разнообразия так добраться домой, для поддержания физической формы. Я сырая, замерзшая, голодная и злая, простояла на остановке целую вечность! Настоящий квест, а не поездка домой, а еще у меня листья в волосах, – ответила я, глядя на свое отражение.
«Хотя, в свете последних событий, превратиться в дерево не такая уж плохая идея», – подумала я.
– Ну, злость – это твое естественное состояние. Раздевайся, ужин остывает. Усмирим твоего внутреннего зверя, а то не дай Бог вылезет наружу, тогда нам всем придется несладко, – смеясь, сказала мама.
– На самом деле он добрый, – ответила я, развешивая одежду в ванной.
– Главное, вовремя его кормить, – добавила мама.
В квартире стоял невероятный запах жареной курицы и запеченных бутербродов с сыром. Любимая еда возрождает к жизни, правда, ненадолго. Суровая реальность, в конце концов, все равно возьмет свое. Сидя на кухне, я уплетала свою любимую курицу, заедая бутербродами, и рассуждала, в кого же я такая невезучая…