Могло бы быть и хуже… Я возвожу глаза к потолку и с тоской думаю, что нет, не могло!
Что может быть хуже, чем провести две недели в палате с облупленным потолком и мерзкой рожей соседа? Ладно, с потолком я приврала – его недавно побелили, подготовились, даже краской еще пахнет. Но рожа все равно мерзкая! Посмотрите на него – сидит и ухмыляется, как будто все идет по плану, как будто он нарочно все это провернул, чтобы оказаться со мной в одной палате!
Ну почему мне не досталась в соседки какая-нибудь милая девушка, с которой мы бы болтали о дизайне ногтей, красавчиках-актерах и путешествиях? Чем я так провинилась, что меня наказали им? Я три с половиной часа полета с ним по соседству еле выдержала. А впереди – две недели карантина! Я даже боюсь считать, сколько это часов…
- Триста тридцать шесть, - звучит его зловещий голос.
- Ты о чем?
Я резко оборачиваюсь, готовая поклясться, что не произнесла вслух ни словечка.
- Триста тридцать шесть часов, - повторяет он. – Или сто рейсов из Милана в Москву. Вот насколько мы застряли тут вместе вдвоем.
Похоже, ему тоже не по душе наше совместное заключение.
- Все равно что в тюремной камере, - ворчу я.
- Я бы предпочел одиночную.
- Поверь, я тоже! – взрываюсь я.
- У вас все в порядке? – звучит женский голос за стеклом, и мы синхронно оборачиваемся.
По ту сторону палаты на нас таращится крупная высокая медсестра в спецкостюме.
- Нет! – хором рявкаем мы.
- У вас температура? – волнуется она, вглядываясь в наши лица сквозь свои пластиковые очки и стекло палаты. – Вон как раскраснелись! Я сейчас градусники принесу.
- Нету у меня температуры! - восклицаем мы тоже хором.
Но медсестра уже скрывается из виду, и я рычу от злости.
- Может, ей приплатить, чтобы нас расселили? – предлагаю я соседу. Практически выбрасываю белый флаг перемирия, а он топчет его ногами.
- Предлагаешь раскошелиться мне? – Он иронично вздергивает бровь, становясь похожим на пирата из голливудского блокбастера.
- Я потратилась на шопинг в Италии, - приходится признаться мне.
- Я так и думал, что ты не по музеям гуляла. – Он бросает красноречивый взгляд на мой чемодан у двери. - Ну так и предложи медсестре что-то из своих покупок.
Да он издевается!
- Вы же одного размера? – добавляет он.
Точно издевается! Да я худее размера на три!
- Значит, тебя тут все устраивает и ничего предпринимать ты не намерен? – неприязненно цежу я.
- А что я могу предложить в качестве подкупа? Вряд ли ей подойдет мой костюм, - ёрничает он, вешая серый пиджак на спинку стула и оставаясь в белой рубашке. – А наличных у меня нет.
- Может, она согласится на перевод на карту? – с надеждой спрашиваю я. – Только представь: два отдельных бокса, никаких соседей, полная тишина. Как в санатории!
Карие глаза мужчины мечтательно затуманиваются.
- Только надо договариваться скорей, - дожимаю я, - пока других пассажиров с нашего рейса не привезли.
С него разом слетает мечтательное выражение, и он резко говорит:
- Нет!
- Но почему? – с досадой восклицаю я.
- Самолет был полный, отдельных боксов на каждого не хватит. Все равно придется с кем-то делить палату… - В его глазах мелькает досада, как будто он вспоминает кого-то из пассажиров нашего рейса, кто ему досадил больше меня. - А к тебе я уже привык.
- Что?! – От возмущения у меня перехватывает дыхание, и я хватаю ртом воздух.
- Вам плохо? – волнуется девичий голос за стеклом. – Вы задыхаетесь? Какие симптомы?
- У меня аллергия на моего соседа! – рявкаю я, оборачиваясь на медсестру, которая наблюдает за нами из коридора.
Это уже другая медсестра – невысокая и худенькая. Судя по голосу, совсем девчонка, младше меня. Она испуганно замирает, а затем натянуто улыбается:
- Я вам градусники принесла. Померьте температуру.
Она сует градусник в передатчик – похожий на тот, через который передают деньги кассиру в банке. Железный ящик громыхает и выползает с нашей стороны окна.
- Не буду я ничего мерить, пока меня от него не отселят! – заявляю я и убираю руки за спину, словно градусник из ящика сам может прыгнуть мне в руки.
- К сожалению, это невозможно, - отвечает медсестра. – Так как вы теснее всего контактировали с пациенткой, подхватившей вирус, мы не можем поместить вас в палаты к другим пассажирам.
- А их много? – вырывается у меня.
- Уже привезли десять человек, а остальных разыскивают, - охотно делится медсестра. Для нее все происходящее - как интересное кино про эпидемию. Это ведь не она заперта в палате, а всего лишь наблюдает за нами за стеклом.
- И вы что, всех изолируете? – поражаюсь я.
- Таковы правила, - медсестра пожимает плечами и взглядом указывает на ящик. – Так вы температуру мерить будете?
- А что мне за это будет? – вырывается у меня.
Сосед, имени которого я по-прежнему не знаю, хмыкает.
- Обед будет, - охотно обещает медсестра. – Гороховый суп и котлета с картофельным пюре.
- Даже слюнки потекли, - говорит этот подхалим. А затем, улыбаясь медсестре, забирает свой градусник из ящика и отходит к своей кровати.
- А если я вегетарианка? – хмуро спрашиваю я.
- Тогда котлету могу переложить молодому человеку. – Я не вижу ее глаз под защитной маской, но уверена, что она сверлит влюбленным взглядом моего соседа по камере.
- Нет уж! – рявкаю я. – Никаких моих котлет я ему не отдам.
- Так и думал, что ты не вегетарианка, - насмешливо хмыкает он.
Я молча забираю свой градусник из ящика и сажусь на больничную койку напротив. А что, если стены этой палаты и лицо соседа – последнее, что я увижу в жизни? При мысли о том, что мне больше никогда не видать голубого неба над головой, не гулять по улочкам Милана и не видеть моря, мне становится так горько, хоть плачь.
И зачем я только поехала в Италию? И что мне дома не сиделось?
В полной тишине, повернувшись спиной друг к другу, мы измеряем температуру. Через несколько минут возвращается медсестра с двумя подносами с едой.
- Как температура? – с опаской интересуется она.
- Тридцать шесть и шесть, - хором докладываем мы.
- Покажите, - требует она, не веря на слово.
Мы подходим к стеклу и показываем градусники. Медсестра таращится на нас из-за стекла. Маразм!
- Хорошо. Теперь отойдите от двери. Я оставлю еду в прихожей на столике, - она кивает на угол палаты, отгороженный от стекла дополнительной дверью, - и, когда выйду обратно, можете ее забрать.
Мы отступаем к кроватям. На миг мелькает мысль – а что, если наброситься на медсестру и сбежать? Пожалуй, я бы смогла ее одолеть. Мы одной комплекции.
- Даже не думай! – предупреждает сосед.
- О чем? – Я удивленно кошусь на него.
- О побеге.
- Откуда ты знаешь? – вырывается у меня.
- У тебя все на лице написано – бегущей строкой на лбу.
