– Ты убьешь меня? – спрашиваю тихо.
Чертков не совершает ни единого движения. Не поворачивается ко мне. Не удостаивает даже мимолетным взглядом. Только его пальцы чуть крепче сжимают руль. Вены на руках набухают сильнее, подчеркивая жесткий рельеф железных мышц.
– Не сегодня, – мрачно чеканит в ответ.
Я не могу оторвать взор от его ладоней. Я помню, как он касался меня, трогал везде, выжигал свою печать на голой коже. Я помню столько, что кружится голова. Я чувствую эти касания так явно, будто он опять берет меня. Обхватывает мои плечи, сдавливает до боли. Его горячие пальцы двигаются ниже, по лопаткам, по позвоночнику, после он обхватывает меня под ягодицами, поднимает, раздвигая бедра, и прижимает к своему горячему телу.
Я вижу это. Я ощущаю. Я знаю, это и правда происходит. В моей голове. В дикой безумной фантазии.
Я облизываю губы. Дыхание сбивается.
– Чего облизываешься? – резко бросает Чертков. – Как голодная кошка.
Я вздрагиваю от его неожиданно вопроса, смело встречаю потемневший взгляд.
Значит, все-таки посмотрел на меня, рискнул, не удержался.
– Хочу пить, – отвечаю глухо.
– Куплю воду на заправке.
– Хочу сейчас.
– И чем мне тебя напоить?
Чертков окидывает меня красноречивым взглядом, разглядывает с головы до ног. Так может смотреть только он, как будто одними глазами сдирает одежду сразу и до последнего клочка ткани, наваливается сверху всей своей тяжестью, покоряет и поднимает. Так, как будто трахает. Грубо. Жестко. Моментально выбивает из реальности размашистыми толчками, наполняет огромной пульсирующей плотью, целиком и полностью порабощает.
Я помимо воли вжимаюсь в сиденье и закрываю глаза. По-прежнему горячо. Внутри. Везде. Чертовски.
Я думаю о том, как могла так быстро сдаться, пойти за ним, легко и покорно, без какого-либо сопротивления. Он даже слова не сказал, никуда не звал, не угрожал. Кивком головы приказал идти следом. И я пошла. Как самая настоящая овца на заклание. Идиотка. Я спокойно двинулась прямо под нож. Не обернулась, не пожалела о содеянном ни единой секунды. Наверное, я вообще не соображала. Другого объяснения у меня нет. Я была под кайфом. От него. От его горящих глаз. От криво усмехающихся губ. Он мой гребаный наркотик. Героин. Этого не исправить. Рядом с ним мой мозг отключается. Так было всегда и будет… Пока он меня не убьет.
Я сглатываю.
– Скучала по траху со мной?
Его колкая фраза отправляет разряд электрического тока по телу.
– Я скучала по тебе.
– Да ну?
Его ладонь накрывает колено, взмывает по бедру в мгновение ока и почти сразу оказывается между моих чуть разведенных бедер. Пальцы отодвигают трусики и проникают между влажными складками нежной кожи, безжалостно сминают плоть.
Мне должно быть больно. Должно. Быть. Но я чувствую только дикую и кипучую похоть. Из моей груди вырывается жуткий звук – не то гортанный стон, не то звериный хрип. А мое тело подается вперед, буквально насаживается на его пальцы.
Самое время испытать стыд. Хотя бы тень этого чувства. Однако если мои щеки и краснеют сейчас, то лишь от ранящего до боли возбуждения.
Я выгибаюсь дугой. Внутренние мышцы стремительно сокращаются вокруг жестоко пронзающих меня пальцев. Тело покрывается липкой испариной.
Я даже не пробую сдерживать порочные стоны, ловлю взгляд Черткова и погружаюсь в расплавленную лаву греховности окончательно.
Дьявол. Есть в его глазах что-то такое, чего я никогда не смогу объяснить. Чарующее, запретное, гипнотическое. За гранью. Его глаза убивают меня и возносят прямо в рай.
Забавно, ведь казалось, силам тьмы нет места на небесах.
Тогда кто он? Мой свет?..
Эта мысль до одури крамольна.
– Видно, тебя ни разу не отымели по-настоящему за время нашей разлуки, – холодно заявляет Чертков.
– Урод, – практически выплевываю, добавляю несколько ругательств покруче, однако не пытаюсь отстраниться, только обхватываю его руку, все еще терзающую меня, царапаю запястье ногтями.
– Сука.
Бьет по тормозам. Хватает меня за горло.
– Будешь дергаться – я тебя рывком на кулак насажу, – произносит мрачно. – Так и оттрахаю, разработаю твое тесное сочное отверстие.
– Ты не сделаешь…
– Я сделаю гораздо хуже, – обрывает, обдавая вековечным льдом.
Пустая угроза.
Или… нет?
Чертков не отводит взгляда, окунает меня в пекло без жалости. Если даже и блефует, то очень мастерски. По коже пробегают мурашки от озноба.
– Вгоню тебе руку по самый локоть, – смакует каждую омерзительную фразу, как будто искренне упивается происходящим. – Кулаком тебя отымею. Растяну твою маленькую сладкую киску.
Последнее слово проговаривает с такой ядовитой иронией, что меня пробирает и передергивает изнутри.
– Или разорву, – продолжает насмешливо. – Тут уж как повезет. А после займусь другим твоим не менее сладким отверстием.
Я отпускаю его запястье. Пальцы тут же опять приходят в движение. Он все равно сотворит со мной абсолютно все, что пожелает. Я в его полной власти.
– Кто сказал тебе пойти за мной? – спрашивает Чертков. – Мозг или то, что между ног?
Я ничего не отвечаю. А он вдруг начинает меня ласкать. Не просто сжимает и мнет, именно ласкает.
– Чем ты думала? – шепчет мне на ухо. – Так сильно изголодалась? Тосковала по моему члену?
Я кончаю от этих грубых чудовищных вопросов. А он продолжает шептать мне на ухо всякие ужасные пошлости.
Настойчивый стук врывается в наш мир без какого-либо предупреждения.
Я вздрагиваю всем телом, когда смотрю через плечо Черткова и замечаю за водительским стеклом темную фигуру.
Кто это? Кто посмел вмешаться в нашу идеальную горько-сладкую реальность?
Чертков отрывается от меня с явным сожалением. Его челюсти крепко сжаты, а желваки напрягаются, играют от ярости. Он похож на зверя, у которого отобрали добычу, выдернули аппетитный кусок мяса из пасти и не дали вонзить зубы глубоко в свежую плоть.
Я поправляю платье, одергиваю пониже, прикрывая колени. Бросаю мимолетный взгляд в зеркало, привожу волосы в порядок. К сожалению, внутри себя порядок навести гораздо труднее. Я напряжена как струна, звенящая тетива лука. Я готова сорваться в любой момент. Но самое худшее заключается в том, что я уже тоскую по грубым пальцам, еще пару секунд назад причиняющим боль. Во мне неумолимо нарастает саднящее ощущение пустоты.
Чертков опускает стекло.
– В чем дело? – спрашивает по-итальянски.
Интересно, когда он успел выучить язык настолько хорошо, еще и произношение отточил практически до совершенства. Я смотрю на него так, будто вижу впервые. Пожалуй, он бы мог сойти за итальянца, если бы захотел. Да что там. Он бы мог сойти за кого угодно.
– Вы остановились в запрещенном месте, – раздается ответ на английском.
Я направляю все внимание на этого неизвестного собеседника. Сначала мне кажется, что это совсем мальчишка, юный паренек, но чуть позже, разглядев его лицо, я понимаю, что этому человеку лет сорок, не меньше, просто он кажется подростком за счет тщедушного телосложения и низкого роста.
