Свора диких, разношерстных, довольно крупных псов неслись со всех концов и, смыкая ряды, делали полукруг. Молодой, еще не окрепший волчонок, стоял хвостом к обрыву и наблюдал, как вокруг него сужается кольцо, усиливая напор. Еще один шаг и его задняя лапа сорвется в пропасть. Хвост балансировал, а шерсть на загривке поднималась дыбом. Стая не нападала, стая требовала подчиниться. А он, он упрямо стоял на своем. Он не думал давать им бой – это просто было невозможно. Он не мог отступить – это противоречило его внутреннему инстинкту. Он не мог уйти – просто некуда. Стая уставилась на него и рыжий, крепкий вожак, выступая на голову вперед остальных, оскалил клыки, требуя опустить голову и поджать хвост в знак примирения его воле.
Под лапой скользнул камушек и полетел вниз, отмеряя высоту. Когти вонзились в пыль сильнее. Мысли всех были подобны эху и лавиной врывались в его голову. Он зарычал, поднял хвост трубой, кто-то из стаи засмеялся, обозвав его щенком. Это было так обидно, так невыносимо, что он, вырвавшись из власти вожака, нашел шутника и показал ему свой окрепший клык. «Голоса» притихли, хвосты опустились. Вожак одним поворотом головы велел всем отойти. Это было, как нельзя, кстати, его лапа сорвалась и волчонку, поневоле, пришлось сделать прыжок вперед.
Запах! Ее запах пронесся мимо, нос уловил его, и уши навострились. Этот желанный, манящий его запах овладел им с легкостью, с какой не смог заставить покориться вожак и, размножился, понесся во все стороны, заставляя крутиться за своим хвостом, хватая пастью воздух.
Вожак прикрыл глаза и, так же как он, вдыхал этот сладкий запах, опуская уши, закатывая в наслаждении глаза, прикрывая лапой нос, скрывая набежавшую слюну….
«Если бы кто-нибудь спросил у меня: что или кого, появившись однажды в нашем доме, напомнили два красавца, я бы, в тот момент, честно сказала – НЕТ, никого! И даже ни на что не намекнули.
В то время мы, я и дочери, жили спокойно и хорошо, даже очень хорошо. Большая квартира, в самом центре города, свой бизнес, уютный, хотя и арендованный офис, и отпуск три раза в год.
Многие наши друзья удивлялись, зачем делить? Отдохнули бы по полной! Могли, но, первое – работа у нас была в радость. А во-вторых – нам так нравилось. Умчишься куда-нибудь весной – зарядишься позитивом, словно возродишься. Затем, на недельку – другую в сентябре, в самый бархатный сезон – прихватить с собой солнышка на всю зиму. Конечно же, в рождественские каникулы, непременное знакомство с новым городом. А вот лето, лето мы проводили на море. И только на Азовье. Почему? Да все очень просто. Ехать в сезон туда, где толпы уставших, вечно страдающих, ноющих людей – это выброшенные деньги. На Азовье, в маленькой деревушке Юрьевке, расположенной на самой высокой точке побережья, в старинном доме, на краю утеса, нижняя часть которого отдана под частный пансион. В уютных комнатах, с видом на море….
Вот единственное, чего мы не могли себе позволить, а скорее не хотели, лишить себя бывать там и сменить, на одну поездку за границу. Мы топтали родные земли, горы и измеряли глубины морей. А их, на нашей Родине целых тринадцать.
И вдруг приехали они – два красавца-атлета. Два предполагаемых жениха моих взрослых, самостоятельных, приверед к мужскому полу. Я открыла дверь и почувствовала, нет, увидела – девочки попали в сети, надолго, добровольно и без малейшего желания их избежать.
Мне, женщине прожившей почти полвека, вдруг безумно захотелось видеть этих мальчиков каждый день, всю оставшуюся жизнь, рядом с моими девочками.
И вот теперь я жена, теща, мать двух пар, бабушка четырех взрослых внучек, младшей из которых – 20 лет. И жизнь моя полна любви, счастья, удовольствия и, как ни странно, приключений. Моя жизнь растянулась до веч…»
Так начала Вилен свой долго-вынашиваемый дневник, пока не услышала голосок младшей внучки:
– Есть кто дома? Буличка, дедуличка! Вы дома?
И тут же ворвалась в маленький кабинет Вилен, симпатичная, юная девушка.
– Агния! Привет мое сокровище! И чего изображаешь сигнализацию?
– Буль!
– Вот только не говори, что я потолстела и похожа на твой «Буль- буль»! Можешь по-человечески? – девушка запрыгнула в кресло, поджав ноги под себя, и растянула ротик в хитрющей улыбке:
– Опять подтянулась! – отпустила комплимент в адрес молодо выглядевшей бабушки.
– Девочка моя! Я и спорт – несовместимы. Единственное, что я могу подтянуть, так это чулок на ножке.
– Ви! Ну, ты же прекрасно поняла, о чем я!
– Нет, не поняла. – Виен хитро заулыбалась, любуясь младшей внучкой. – Неужели пришла только за тем, чтобы отпустить мне комплимент?
– Конечно, нет! Виленочка, – голосок Нии сменился, веселье как ветром сдуло, теперь она говорила требовательно: – ты должна повлиять!
– На экономику страны или нравственность молодежи? И почему это – должна? Я ни у кого в долг не брала.
– Бабушка! Не лови меня на слове, плиз.
– А ты говори со мной, по-человечески. – Вилен поставила ручку в подстаканник и убрала книжечку в ящик.
– Мемуарчики?! – хихикнула Агния, подкалывая: – Ви – ручка, листок – отстой! Есть же ноут.
– Есть. Но это – личное. Так что за проблема?
– Личное – типа рукописи не горят! Все, не буду. Бабуля, помоги мне маму вразумить.
– Ух-ты, как закрутила! Не думала я, что у меня дочь, того! – Виен покрутила у виска, прекрасно поняв внучку, ибо прочла ее мысли уже давно, с первым произнесенным звуком. Это было ее кармой, даром – называйте как хотите, но жила она с этим уже не одно десятилетие и, поверьте, не радовалась. Ну, разве что в редких случаях.
– Ба! – требовательно издала Агния.
– Хорошо! Закончим трения. Говори суть.
– У меня скоро юбилей.
– Помню, уверена, мама тоже.
– Вот именно. Уговори ее отпустить меня отмечать с друзьями.
Вилена поднялась, пересела на диван и позвала внучку. Та, как котенок, усевшись рядом, прижалась и замурлыкала. Только Вилен не была столь мягка, как казалось на первый взгляд.
– И не подумаю! – твердо ответила она и, чмокнув Агнию в макушку, приготовилась к атаке.
– Ба! – с лица девушки моментально слетела вся «чеширская» соблазнительность.
– Помолчи, Агния! Дай я выскажусь. Двадцать лет – это юбилей и не только твой.
– Вилена, ну на день позже… – конючила Ния.
– Я дождусь, когда у тебя начнутся роды и скажу: «а давай, на день позже!»
– Не сравнивай.
– А ты не подражай толпе. Значит так. Отметишь с семьей, на даче. А на следующее утро, встречай друзей, и празднуйте хоть сутки.
