Часть
1.
В моменты нашей монотонной жизни иногда наступает момент, когда задумываешься о чём-то пространном. О чём-то бессмысленном, но важном и индивидуальном для каждого из нас. И стремясь найти простое описание или причину возникновения этого странного чувства, люди начинают рефлексировать над своими жизнями. Проблема этого процесса состоит в том, что люди пытаются найти простой ответ на очень сложный вопрос, от чего в итоге получают неполноценную картину жизни и себя. И подсознательно они это понимают от чего отправляются на очередной круг рефлексии.
А – Я так устал.
Именно с этой фразы, измотанный физически и морально, некий человек начал монолог о своей самом себе. Какой-же хренью я страдаю. Меня не должно быть здесь и сейчас. Однако, пусть я не осознаю причину, её осознаёт бог. А богу я доверяю куда больше чем себе. Но всё же… тяжесть в груди продолжает давить на меня, оно не сравниться с тем забытым чувством кома в горле перед тем как из глаз польются слёзы, или боль от потери человека. Эта тяжесть превосходит боль, которую испытывает моё тело. А ещё, она возвращает, а точнее освежает воспоминания о моей жизни. Мои воспоминания о самых юных годах очень скудны, не только потому что мало кто помнит свои юные года, я сам по себе не люблю об этом вспоминать. Я был четвёртым ребёнком в семье и вторым ребёнком, выжившим после чумы. С родителями у меня были сложные отношения. Мой батя умел всего три вещи: делать детей, пить, и насиловать своих детей. А также, забить их до смерти. У меня почти не было матери, как мне рассказывал отец, она родила меня, посмотрела мне в глаза и испугалась на столько что родила меня и через тоже отверстие испустила дух. Я до сих пор сомневаюсь в этой истории, но поскольку мне не у кого узнать другу, я придерживаюсь этой. Однако, позже, моя кровавая слава породила среди моих собратьев по кресту и мечу слухи о том, что моя мать родила меня от сатаны. За сношение с Дьяволом ее повесили, и потом я родился, точнее выпал из утробы повешенной подстилки дьявола. Я не любил эти слухи, они порочили моё и так не славное имя. Хотя у меня была одна любимая история о том, как я родился. "…его родителям были фермеры, крестьяне сатанисты которые проводили оргии по славу сатаны, итогом которых стало моё рождение. И нет, я не родился, я буквально разорвал матку, кишечник и живот своей матери, и вылез не просто как младенец, а как перекаченный комок мускул. Когда открылся мой рот, я издал на столько оглушающий визг, что мой отец выколол свои глаза и уши, чтобы не слышать и не видеть меня…". Это история моя любимая не потому что тут много крови, а из-за накаченного младенца, ну правда, ха ха ха, накаченный ребенок. Ну дальше серьёзно, если не считать мёртвых, то в нашей семье было 4 братьев из которых я был самым старшим и 5 сестёр. С самых малых лет, мне мой отец рассказывал истории про великих пророков, лжецах и мудрецах из некой великой книги истины. Эти истории изобиловали жестокостью и кровью, но также мудростью, и они меня поглотили. Я думал, что это просто сказки, пока в один день на пороге нашей хижины не оказался человек в чёрном облачении с золотистым перекрестием на груди и некой книгой в руках. Они схватили моего отца и отрубили ему голову у нас во дворе, сёстры плакали, а моих младших братьев схватили солдаты, одетые в металл. Ко мне подошёл человек в чёрном облачении и с книгой в руках, его шаги отпечатывались кровью на полу нашей хижины, он положил руку мне на плечо и предложил мне пойти путём истины и бога. Я согласился, спросив после «Кто такой Бог»? Ну а как позже я узнал моих сестёр продали в рабство, тех кто умел шить отдали в швеи. Можно было подумать, что я был избран во служение бога, но как оказалось позже, я был самым уродливым среди детей и меня планировали убить чтобы не кормить лишний рот. А что с моими братьями? Кто-то из них стал прислугой во дворцах, а кто-то стал певчим. Что по поводу меня, я был привезён в нечто огромное, тогда я не знал, как это называется, но сейчас знаю, это была Церковь. Меня, Кривозубова пацана, который говорил ели-ели, научили читать и писать. И как-только я этому научился, я выучил каждый символ, каждую букву, каждое слово и предложение. Они были выдолблены на внутренних стенках моего черепа, я видел в этих словах объяснение всего. Однажды, когда мы отправились в другой храм для церемониального похоронены, мы ненадолго остановились на небольшом берегу, я видел воду, но не видел конца, другого берега. Я долгое время всматривался в воду, я был заворожён явлением природы, которое привстало перед мной. Этот гипнотизирующий момент прервала рука моего мастера, которого я уважал до глубины души, а тот любил меня до глубин моей души. Я ему сказал:
А – Отец Габриэль, вода сама по себе движется, какое же это чудное зрелище!
Г – Это называется волны, да они прекрасны.
А – Волны? Почему они так называются?
Г – Хе хе хе… так их назвали те кто были до нас….
А – Почему волны движутся?
Г – Я думаю ты знаешь ответ.
А – …бог?
Г – Дааа… воду и волны двигает Бог.
А – Как?
Г – откуда мне знать? Зачем мне это знать? Может быть где-там…
Отец Габриэль вознёс руку и направил вдаль за видимую границу воды.
Г – Бог опускает и поднимает палец в воду создавая волны перед нами.
А – Оооохх… а ветер дует тоже из-за бога?
Г – Да, он дует его на нас, позволяет дышать и проверяя нас на стойкость, сможем ли мы выстоять во время бури.
А – Ааааах…..а кровь? А огонь? Солнце он тоже поднимает и опускает? А луна???
Когда мы дошли до соседнего храма меня оставили там, как сказали по воле бога, но на сколько вы осознаёте я просто заебал священника вопросами о мире и о боге. В будущем я не просто пожалею о тех вопросах, я возненавижу их. Через несколько лет, когда я вырос из ребёнка в ребёнка по старше, этот монастырь сгорел, и я вместе с другими послушниками перешёл под правление местного дворянина. Ему, как и другим дворянам, получившим всё в наследство от отцов, ему было плевать на нас. Погрязший в пороке и грехах, и окруженный властью которая и не снилась его отцу. Тогда я себя успокаивал тем что он точно, нет, даже не так, я уверен, что он попадёт в ад. Он отправил нас в далёкие земли, долгие месяцы мы шли вместе с рыцарями через степь, а после через пустошь забытою богом. В этом путешествие я понял, что мир на деле больше чем нам кажется самом деле. К чему же нас привело это путешествие…к великому, а после и легендарному, и однозначно НЕ последнему торжеству во имя бога. Мы стали частью шествия несущее слово божье грешникам, еретикам, которые выбрали ложные божества. Дааа…тот крестовый поход был нечто… не то что грядущие. В первые годы я со своими братьями по кресту, стоял за спинами моих братьев, идущих в бой. Мы распространяли веру, поднимали дух солдат и очищали их от грехов. Они сражались за него, за единственного, за святые земли, а мы молились за успех. Должен сказать я был опьянён сей великим шествием, но потом с меня сбили спесь и мои глаза открылись. До этого я думал то что я испытывал в раннем детстве это была настоящая жестокость, а покаяния в церкви это, детская шалость. Но когда я увидел, как рыцари в очередной деревне поймали девушку, обнажили её молодое тело и раздвинув ей ноги насадили на длинное копьё, и смотря на это я испытал странные чувства, которые посчитал греховными. Но тогда я не знал, что они поднимут её на копье вверх и будут играть в «удержи копьё», плач и крик девушки разносились по округе переменяясь весёлыми выкриками людей. Я же стоял в стороне вместе с другими братьями по кресту, чувства, испытываемые мною, были странными и противоречивыми, странная смесь негодования с горьким привкусом греховного возбуждения. А по оттопырившимся бугоркам на рясах своих собратьев по кресту, я понял, что не один испытываю подобные чувства. А потом, произошёл мой первый излом, первая ступенька на которой я оступился. Воины, рыцари, крестьяне, которые вышили на белых тряпках красные кресты и натянули их на свои тела, после очередного сражения они предстали перед священниками со своими окровавленными мечами и просили очищения. Раньше я воспринимал это как что-то естественное и при очередном подобном шествии и прощении меня озарило. Стоя на коленях, которые привыкли к молитвам я почувствовал себя освещенным божественным светом, словном солнце было оком божьим, и оно взглянуло на меня, в моей голове возникла мысль: «Зачем мне становится священником и отпускать грехи, прощать от лика божьего убийства и насилие… Если я могу его возглавить и грехи будут прощать мне». Я не был священником, так что я мог стать солдатом, рыцарем. Я мог нести слово, но понял, что моё предназначение вершить гнев божий. Мне было сложно объяснить своим собратьям и священникам своё желание, но они выказали своё принятие, а по выпирающим бугоркам на рясах некоторых из них я понял, что кто-то из них завидует моей храбрости и преданности богу. Я сменил черное одеяние на белое с красным крестом на груди и поменял книгу на меч. Пускай я и был в самом рассвете своих лет, но меч давался мне хуже чем книги, умение писать и читать было бесполезно при владении мечом, но я старался и в тоге овладел одноручным лезвием, легким и крепким с красивым и одухотворённым крестом на рукоятке. Братья по мечу были добры ко мне и учили как служить, как быть дланью господа и вскоре я впервые использовал новые знания и силы в деле. Я впервые убил, как не странно я не испытал ничего, в очередной деревне ворвался в дом. На меня накинулась женщина, с ножом которую я ударил и на упала на землю, её муж, который накинулся на меня с голыми руками, я никогда не любил драться голыми руками, но хвала богу меч мне помог. Добивая женщину, я внезапно услышал шум из-за спины, обернувшись я увидел ребёнка, он смотрел на меня испуганным взглядом и спросил на мерзком языке, который я понимал.
