Оксана нервно курила у окна, пытаясь понять, откуда растет волнение. Вот уже 15 лет, как она обосновалась в Италии, в приграничном с Францией городе, и десять лет работала косметологом в собственном маленьком, но уютном кабинете в центре города. Клиентами её были в основном женщины простые, но надёжные, русские, украинки, белоруски и казашки. Итальянки тоже иногда мелькали. Восторженно размахивали свежим маникюром, подробно расспрашивая обо всех услугах, и… больше не приходили. Оксана не любила клиенток-итальянок. Они были непоследовательны. Делали маникюр время от времени, интересовались, почему у русских (называя русскими всех девушек из бывшего Союза) такие молодые и ухоженные лица, и когда получали стандартный ответ: «Берегут себя от солнца, используют дорогие кремы и процедуры», сразу теряли интерес. И, конечно же, у Оксаны была маленькая тайна. Кроме обычного ухода за лицом, массажа, маникюра и педикюра, время от времени она колола инъекции красоты, не имея лицензии. Это было незаконно, но очень прибыльно. И поэтому клиентками уколов были только очень надёжные русскоговорящие девушки.
И тут в налаженной жизни Оксаны произошёл небольшой сбой. Накануне позвонила её приятельница Леся, которая подрабатывала уборщицей и сиделкой в Монте-Карло, и сказала, что у неё есть клиентка для Оксаны. Зачем-то Леся заговорщицки зашептала в трубку, что её новая хозяйка, у которой она только начала работать, имеет кучу недвижимости в Монте-Карло. Только вчера Леся убрала огромную старую виллу и небольшую квартиру любовника мадам около казино. Сама мадам водит антикварный «роллс-ройс». Вчера мадам восторгалась Лесиным маникюром (это уборщица!) и Лесиным гладким лицом и ухоженными татуированными бровями. Леся, польщенная вниманием мадам, без задней мысли рассказала о чудесной Оксане с Вентимилья, и мадам, вцепившись в информацию, попросила Лесю незамедлительно записать её к волшебному косметологу.
Оксана злилась на Лесю за её длинный язык. Во-первых, про уколы точно не надо болтать, и во-вторых, Оксана знала уровень сервиса и требований к косметологии в Монте-Карло. Знала и капризных богатых клиенток. Пару лет она поработала в княжестве на контракте маникюршей, и выбрала простоту и свободу.
Вот уже колокол на главном соборе Вентимилья отбил 10 ударов, а мадам всё не было. Оксана в десятый раз смахнула невидимую пыль с мебели, поправила белоснежные полотенца в туалете, разгладила свежую простынь на массажном столе, даже протёрла изнутри окно, включила музыку в стиле дзен и поменяла ароматические палочки.
Без шестнадцати минут одиннадцать Оксана набралась решимости высказать всё мадам в сообщении, и без пятнадцати появилась мадам. Оксана открыла было рот, чтобы произнести подготовленную претензию и отказаться от новой клиентки (ну не хотела она дам из Монако, не любила их и держала обиду), но, увидев мадам на пороге, Оксана забыла обо всём своём раздражении и намерении.
Стройная, с абсолютно прямой спиной, платиновыми волосами до плеч , аккуратно уложенными в каре, дама лет «чуть за шестьдесят» стояла на пороге. Она тут же начала с извинений, и сделала это так искренне, сожалея о том, что подвела Оксану, что той стало неудобно за свои мысли. Мадам говорила по-русски с сильным французским акцентом, делая незначительные ошибки и иногда паузы, чтобы подобрать слово.
Лицо её, особенно глаза и улыбка, очаровывали с первой секунды. Оксана не могла понять, сколько же ей лет на самом деле. В какой-то момент ей можно было дать и шестьдесят пять, и пятьдесят. Всё зависело от эмоции и света. Кожа её, светлая, не похожая на сожжённый пергамент жительниц Лазурного Берега, напомнила ей лицо её украинской бабушки – словно чуть-чуть увядшее осенью яблоко сорта «белый налив». Лучи морщин, устремлённых от глаз вверх к вискам, и от уголков рта также вверх, придавали лицу мадам доброе и родное выражение.
С первой же секунды Оксана попала под обаяние мадам. Она и не поняла, как, но рассказала ей всё, абсолютно всё, что умела и знала. Она, не задумываясь о том, что может лишиться лицензии из-за незаконной деятельности, поведала ей об ампулах с омолаживающими уколами, показала фото своих клиенток до и после. Оксана даже отменила Лену, самую преданную и платёжеспособную клиентку, что должна была прийти после обеда.
Четыре часа, без обеда, Оксана работала с энтузиазмом и давно забытым вдохновением. Она сделала мадам лучшие в своей жизни маникюр и педикюр, и руки и ноги её, единственные выдававшие её возраст женщины 70 лет, помолодели лет на 20. Массаж и маска с омолаживающим эффектом освежили и стёрли с и без того моложавого лица мадам усталость. Мадам попросила сделать ей уколы. И Оксана чуть увеличила губы, придав им припухлости, и вколола немного филлеров в скулы. Она уговорила мадам не трогать морщины у глаз. Когда мадам улыбалась, а улыбалась она всегда, обнажая крепкие ровные зубы натурального цвета, что говорило о здоровье и оптимизме, морщинки разбегались, как солнечные лучики, от её глаз, освещая и согревая теплом и обаянием всё вокруг.
Наконец, довольная и удовлетворенная мадам засобиралась домой и протянула Оксане банковскую карточку, даже не спрашивая о стоимости услуг. Оксана смутилась (она брала только наличные) и почему-то начала оправдываться, извиняться за то, что Леся не предупредила мадам. Мадам с милой улыбкой царской особы приняла извинения и, пообещав вернуться, выплыла из салона Оксаны.
Когда она ушла, Оксана почувствовала, что смертельно устала. Она осмотрела процедурный кабинет. Казалось, что вместе с мадам из её комнаты были выкачаны весь воздух и энергия. Оксана закурила сигарету, открыла окно и, вглядываясь в послеполуденное солнце, спросила себя, как так получилось, что она выложила мадам все свои секретики и ещё извинилась, что деньги не взяла?! Прокручивая мысленно воспоминания о дне, проведённом с мадам, Оксана только сейчас поняла, что попав под безграничное обаяние мадам , она упустила ряд важных деталей. Чёрный кашемировый джемпер, чёрные брюки, идеальная посадка которых подчеркивала стройность ног дамы, сумка «Шанель», идеальная укладка платиновых волос, крупная винтажная бижутерия, огромный бриллиант на длинных тонких пальцах. Но было то, что смутило Оксану: странный запах – чуть уловимая ветхость, сырость, смешанная с пылью, замаскированная тяжёлыми старыми духами. На кашемировом свитере Оксана заметила аккуратную штопку. Лодочки «Шанель», стоптанные, но начищенные до блеска, потрёпанная сумка. Оксана видела и раньше богатых пожилых дам, небрежно бросающих в кафе Монте-Карло потрепанные «Биркин», и догадывалась, что это непонятный ей буржуазный шик, говорящий о старых и надёжных деньгах. Но после ухода мадам, пытаясь выветрить её тяжелый и душный дух, Оксана засомневалась, что небрежность мадам связана с богатством. Оксана, тяжело вздохнув, потушила сигару и призналась себе, что, по-видимому, её надули, и она осталась без денег. Она хотела было перезвонить Лесе и узнать о мадам подробности, но потом передумала и решила забыть.
