Лимор Регев - Мальчик из Блока 66. Реальная история ребенка, пережившего Аушвиц и Бухенвальд

Limor Regev

The Boy From Block 66: A WW2 Jewish Holocaust Survival True Story

Copyright © 2021 Limor Regev

© 2021 Limor Regev

© irin-k, Bachkova Natalia, Michal Chmurski / Shutterstock.com

© Самуйлов С.Н., перевод на русский язык, 2023

© Издание на русском языке. ООО «Издательство «Эксмо», 2023

С вечной любовью и печалью Моше Кесслер посвящает эту книгу своей любимой семье:

матери – Пауле Перл,

дочери Зива Блаубштейна

отцу – Герману Цви бен-Меир Ха-Коэн Кесслеру

брату – Арнольду Хаим Лейб бен-Цви Кесслеру

С признательностью – доктору Лимор Регев, инициатору и автору этой книги.

Лимор – подруга моей дочери, Анат Химмельхох. Несколько лет назад она рассказала Анат о своем интересе к личным историям людей, переживших времена холокоста. Лимор спросила мою дочь, нет ли у меня желания рассказать свою историю. Анат не дала тогда однозначного ответа.

Несколько месяцев спустя Лимор и ее семья оказались среди приглашенных на бар-мицву моего младшего внука Рои Химмельхоха. После этого она еще раз подняла тот же вопрос. Пребывая в преклонном возрасте, я чувствовал ответственность за сохранение моей личной истории для моей семьи и будущих поколений.

Я начал встречаться с Лимор каждую неделю, и во время этих встреч перед нами разворачивалась история моей жизни.

Эта история началась с рассказа о моем детстве и завершилась на моей алии в Израиль в январе 1949 года.

Как результат в начале 2021 года Лимор представила мне мою историю в печатном виде. Я прочел книгу с большим волнением и остался доволен ее прекрасным литературным стилем.

Я приношу вам, Лимор, свою искреннюю и сердечную благодарность.

Моше

«Дедушка Роя Моше, пожалуйста, подойдите за благословением».

Я встал, медленно выпрямился и мелкими шажками направился к своему внуку, стоявшему передо мной в белой рубашке, счастливому и взволнованному. Я улыбнулся ему. Маленький светловолосый мальчик, который, бывало, каждый понедельник прибегал ко мне по дороге из детского сада и вкладывал свою ручонку в мою, чтобы я проводил его домой, вырос и стал высоким и симпатичным молодым человеком. Я помедлил и обвел взглядом десятки родственников и друзей, собравшихся отпраздновать его бар-мицву[1]. Они сидели за столами, уставленными всякими вкусностями.

Слезы навернулись на глаза. Я глубоко вздохнул и крепче сжал древний молитвенник, принадлежавший семье Евы, моей жены. Книги хранились в уединенной частной молитвенной комнате в Словакии и были привезены в целости и сохранности в Израиль семьей Евы. На бар-мицвах каждого из моих внуков мы передавали их будущим поколениям. В другой руке я держал белую ермолку. Я возложил ее на голову Роя, посмотрел в его обращенные ко мне голубые глаза, и на меня снова нахлынули воспоминания.

Точно так же, как двумя годами ранее на праздновании бар-мицвы Итаи, я закрыл глаза и изо всех сил постарался выбросить из головы замелькавшие перед глазами картины. Они были такие реальные и живые, словно все это произошло только вчера, а не десятилетия назад. Я снова открыл глаза. Рой смотрел на меня с обеспокоенным выражением на лице. Я улыбнулся ему и заставил себя вернуться в настоящее. Потом протянул молитвенник, и он крепко сжал его. Слезы волнения и гордости подступили к глазам, когда я увидел в руках внука вечное наследие ушедших семей и мира моего детства.

Остаток вечера я провел в приятном и радостном общении с нашими родственниками и друзьями.

В ту ночь мне долго не спалось. Мысли унесли в прошлое, на много лет назад, к невинному ребенку, с нетерпением ждавшему торжественного и радостного момента своего вступления во взрослый мир. Мне не терпелось отпраздновать свою бар-мицву в прекрасной Большой синагоге Берегово, чешского города, где я родился и вырос. По субботам и праздникам она всегда бывала переполнена, и я хорошо помню царившую в ней атмосферу святости.

В пору моего детства мы нередко приходили на семейные и дружеские мероприятия, проводимые в синагоге, и я часто думал о том времени, когда наступит мой знаменательный день. Я представлял, как стою там в праздничном наряде и чистым голосом читаю из Сефер-Торы[2]; рядом со мной, облачившись в праздничный талит[3], стоит отец, и его рука лежит на моем плече. Я представлял сидящего на скамье дедушку – укрывшись белой накидкой, он склонился над молитвенником и время от времени с гордостью поглядывает на нас. В своем воображении я видел рядом с ним моего младшего брата и мою мать, взволнованно наблюдающую за нами из-за мехицы[4]. Синагога заполнена до отказа членами нашей большой семьи, моими школьными друзьями и многочисленными знакомыми.

В действительности все произошло иначе, чем я себе это представлял. Синагога не только не была переполнена, она была пуста, если не считать нескольких пожилых мужчин и женщин. К тому времени в нашей общине остались только старики, женщины и дети. Все остальные были призваны в армию, среди них мой отец и другие мужчины в возрасте двадцати лет и выше, включая очень многих наших знакомых и членов семьи. Дедушка давным-давно скончался, и в тот знаменательный день со мной не было ни одного родственника мужского пола. Я совершил службу, и только печальные глаза моей матери смотрели на меня из женского отделения. Атмосфера в синагоге была мрачной и гнетущей, и печаль пропитала воздух. Вся эта сцена сильно отличалась от того, что я всегда себе представлял. До Рош ха-Шана[5], 27 сентября 1943 года, оставалось два дня.

С вашего позволения я начну с самого начала.

Я родился в Чехословакии, в области под названием Карпатская Русь. Область эта расположена недалеко от границы Чехословакии с Венгрией, Румынией и Польшей, поэтому здесь всегда, с давних времен, проживали представители разных этнических групп, говоривших на разных языках. В это немного трудно поверить, но в определенный период, длившийся менее трех десятков лет, наш город успел побывать в составе четырех разных государств и его название менялось несколько раз. Привели к этим изменениям две мировые войны, оставившие глубокий след в том месте, где мы жили. События тех лет также оказали значительное влияние на судьбу евреев моего города.

До окончания Первой мировой войны в 1919 году вся территория Карпатской Руси была частью огромной Австро-Венгерской империи. До моего рождения наш город был венгерским и назывался Берегсас. Жители считали себя венграми во всех отношениях. Доминирующим языком на улицах моего родного города был венгерский, венгерской была культура, венгерским национальный характер.

Окончание Первой мировой войны принесло много перемен, и странам, проигравшим войну, пришлось заплатить территорией, которая была передана формирующимся национальным государствам, созданным после войны. Австро-Венгерская империя распалась, и на ее огромных территориях возникли Польша, Югославия, Чехословакия и современное венгерское государство. Германия, страна, пострадавшая более других, также лишилась многих земель, в том числе Судетской области, которая отошла к Чехословакии. Венгрия, выступавшая союзницей Германии, была вынуждена отказаться от всего региона Карпатской Руси, который также стал частью нового государства Чехословакия. Таким образом, новая страна вобрала в себя некоторые земли, бывшие прежде, до 1918 года, частью Германии или принадлежавшие Венгрии. Германии было особенно трудно смириться с отделением Судетской области, где проживало три миллиона этнических немцев. Недавно созданное венгерское государство нелегко переживало потерю Карпатской Руси и вынужденное прощание с мечтой о «Великой Венгрии». Эти два вопроса станут важным ключом к пониманию событий, которые произойдут двадцать лет спустя, в 1938 году, и проложат дорогу к началу Второй мировой войны.