Денис
Ну, конечно же, после занятий они забили мне "стрелку". На пустыре, в полуквартале от здания школы.
Кто они? Гарик и компания, разумеется. Иными словами, компания трех дебилов-недорослей с угреватыми лицами, прокуренными зубами и вводящей в уныние пустотой в глазах.
Почему "стрелку" (если быть более точным – разборку)?
Опять же догадаться несложно. Я же не дал списать. Двоим даунам из этой несвятой троицы я попросту не позволил (на сей раз) присосаться к своим знаниям и, простите за пафос, своему интеллекту. Правда, справедливости ради надо заметить, не совсем по собственной воле я это сделал.
Скорее, по воле нового учителя физики. Этот, видите ли, сторонник прогресса в обучении подрастающего поколения придумал забавную штуку – способным ученикам назначал задания повышенной сложности, ну, а прочим (pardon, даунам) – обычные. Для середнячков.
Посему время, за которое я обычно справлялся и со своим вариантом, и успевал сделать другой (параллельный), на сей раз ушло у меня на решение усложненных задач.
Посему вариант Гарика и еще одного недоросля из его Ko, остался несделанным. Точнее, сделанным на твердые два балла.
За что козлом отпущения, безусловно, был назначен не физик (мы еще не настолько оборзели, чтоб поднимать руку на учителей), а я, Денис Конев, он же "ботаник", "очкарик", "жиртрест" (хоть не настолько я и жирный, должен заметить)… словом, "гнида позорная", как изящно выразился лидер троицы подонков, даунов и недорослей Игорь Кузнецов, иначе Гарик. Этакий "альфа" стаи шакалов.
Вы спросите – если знал, чем закончится разборка, зачем шел на пустырь?
Ну, во-первых, конечно, не хотелось выглядеть трусом (на сленге таких, как Гарик, ссыкуном),
а во-вторых…
Во-вторых, жизнь в очередной раз доказала древнюю мудрость, гласящую, что человек лишь предполагает…
Иными словами, ни черта я в действительности не знал, чем закончится эта "теплая встреча".
Да и никто не знал.
* * *
Анастасия (она же Стази, она же Анка, и изредка даже Настенька)
Вот этого не нужно, ребята, ладно? Всякие там розовые слюни-сопли на предмет наивных романтических грез и идеальных возлюбленных. Псевдомужественные (профессионально загримированные) физиономии, пафосные (до тошноты банальные) фразы…
и умение драться, больше похожее на исполнение балетных па.
И вообще плевать ей было в тот момент на любые мечтания. Пусть Галка мечтает о своем дражайшем Игоречке, которому, судя по всему, она успела изрядно надоесть (но сей факт, безусловно, очевиден лишь окружающим, но не ослепленной влюбленностью шестнадцатилетней девице).
Настя же думала…
Да ни о чем не думала, строго говоря. Прогуливая Лорда (черного дога), она старалась не перегружать мозг проблемами, которые либо слишком легко решаемы, либо не решаемы вообще (а следовательно, какой смысл ломать голову?). Соседки-старухи, как обычно, проводили ее неприязненными взглядами (и ни одна не ответила на приветствие), но, собственно, и к подобному отношению дочери профессора Воронцова было не привыкать.
Старушки явно не одобряли ее любви к тесным, облегающим бедра джинсам, коротким кожаным курточкам; вероятно, не слишком нравилась им и ее длинная (до талии) толстая коса, высокий (для девушки) рост и чуть-чуть излишняя худоба…
Что же касается черт лица, они больше подошли бы героине блокбастера в стиле "фэнтези", нежели простой, незамысловатой девушке (применительно к Насте эпитеты "простая" и "незамысловатая" звучали как "травоядная тигрица" или "ласковая волчица").
Итак, она направилась к пустырю вместе с Лордом, на ходу не без удовольствия подмечая приметы приближающейся весны – острые "клювики" ярко-зеленых травинок, золотистые крохотные "солнышки" мать-и-мачехи, оживление хищных котов, предвкушающих безумства весеннего брачного периода…
и не только котов.
Стаю (именно стаю) подростков, явно пришедшую на пустырь с целью выяснить отношения (разумеется, не цивилизованно), она решила проигнорировать.
Обойти. По широкой дуге.
* * *
Отступление первое (но далеко не последнее)
"Вульф"
…Он и сам не знал, почему к нему еще в училище прилепилось (или прицепилось) это прозвище. Вряд ли в его внешности проглядывало нечто волчье. Самая обычная, едва ли не заурядная (по всяком случае, по его мнению) внешность. Наверняка, роль сыграла фамилия, служившая поводом для многочисленных шуточек и ехидства едва ли не со школьной скамьи.
После были суворовское училище, служба в десанте, затем он направился по стопам деда – иначе, во внешнюю разведку.
И… хватит, господа, хватит! Никаких романтических приключений, подвигов во имя мира во всем мире и прочего, имеющего слабую связь с реальностью. Реальность всегда скучнее, жестче…
А зачастую и подлее.
…Именно эта мысль пришла Сергею на ум, когда он молча наблюдал за тем, как его друг и сослуживец трясущейся рукой наполнял очередную рюмку водкой "Столичная" (с тем же успехом, подумал "Вульф", это мог быть и денатурат. В настоящий момент девизом Игоря Горелого был: "напиться и забыться".)
До определенного момента "Вульф" Горелого поддерживал.
Но лишь до определенного момента.
…– Понимаешь, я же не мог поверить! Да я и сейчас не верю… Не могла она, не мог-ла! Моя Люська? Нет… нет-нет-нет…
Рука "Вульфа" непроизвольно приподнялась. Пара секунд – и он попросту влепил бы другу оплеуху. Если б тот немедленно не заткнулся.
…Один провал задания можно было счесть нелепостью. Случайностью. Ошибкой.
Второй провал (и снова по вине Горелого) случайностью быть не мог.
Сознательно Игорь на предательство был не способен. Но у него имелась девушка. Девушка, которую он до безумия любил, на которой намеревался жениться…
Которой безоговорочно доверял.
И поверял.
"Вульф" был убежден (и вскоре его убеждения подтвердятся) – утечка информации произошла самым что ни на есть банальным, примитивным и пошлейшим путем – через постельные утехи.
Утехи, которым Горелый самозабвенно предавался уже второй год. С особой, с которой сам "Вульф", пардон, и на одном гектаре бы не присел.
В ней изначально имелось нечто грязное. В ее приторно-тоненьком, с явными фальшивыми интонациями голосочке, лживо-нагловатом взгляде серых глаз…
В ужимках прирожденной шлюхи.
Ситуацию "Вульф" анализировал без Горелого. Вместе со Стрельцовым, которому с недавних пор начал доверять куда больше, нежели давнему другу детства. И анализ, производимый снова и снова, неизменно приводил к одному и тому же выводу - женщина. Достаточно близкая, чтобы не скрывать от нее ничего (или почти ничего). Достаточно алчная (похотливая, подлая), чтобы впоследствии сливать информацию другому постельному партнеру.
Иными словами, Люсьена Б.
"Но от этого не легче, – мрачно подумал "Вульф", с долей брезгливости наблюдая за тем, как его (недавно – лучший) друг методично накачивается спиртным, в надежде забыть (опять же, лишь на недолгое время) о собственной беспечности, граничащей с глупостью; глупости, граничащей с преступлением; преступлении, совершенном во имя той, что и плевка приличного человека, строго говоря, не сто'ит…
