– Скажите, сэр, это Пламфилд? – спросил маленький оборванец у мужчины, открывшего большие ворота, к которым подвез мальчишку омнибус.
– Пламфилд и есть. Тебя кто послал?
– Мистер Лоренс. У меня письмо для хозяйки.
– Ну ступай в дом да отдай письмо, она о тебе позаботится, малец.
Ободренный приветливыми словами, мальчик направился по дорожке. Сквозь пелену весеннего дождика, орошающего пробивающуюся траву и набухающие почками деревья, Нат разглядел большой прямоугольник дома, крыльцо с широкими ступенями и многочисленные освещенные окна. Их гостеприимное сияние не прикрывали ни шторы, ни ставни, и Нат помедлил, прежде чем стучать, наблюдая, как в окнах мелькают фигурки, прислушиваясь к приятному гулу юных голосов и ощущая, что бездомный «малец» вроде него вряд ли достоин тепла и уюта, таящихся внутри.
«Надеюсь, хозяйка и вправду обо мне позаботится…» – подумал он и робко постучал забавным бронзовым молоточком в виде головы грифона.
Дверь открыла розовощекая горничная и с улыбкой взяла молча протянутое ей письмо. Она, вероятно, привыкла встречать самых разных гостей, потому что, кивнув на лавочку в холле, невозмутимо произнесла:
– Посиди тут, пусть вода немного стечет на коврик, а я отнесу письмо хозяйке.
Скучать Нату не пришлось, он с любопытством озирался, радуясь, что сам остается незамеченным в темной нише у двери.
Дом, казалось, кишел мальчишками, которые коротали дождливый вечер, развлекаясь на все лады. Мальчиков было много, как говорят в сказках, «видимо-невидимо», они мелькали в проемах многочисленных дверей – большие, маленькие и средние, предаваясь вечернему отдыху (если столь кипучую деятельность можно назвать отдыхом). Две большие комнаты справа, очевидно, служили классными – там беспорядочно стояли парты и повсюду валялись доски, карты и книги.
В камине пылал огонь, а перед ним вальяжно разлеглись двое парнишек, увлеченно обсуждая новую площадку для крикета и болтая ногами в воздухе от избытка чувств. В углу высокий юноша играл на флейте, не обращая внимания на гвалт. Еще парочка мальчиков прыгала через парты, изредка останавливаясь, чтобы перевести дух и посмеяться над забавными рисунками маленького проказника, который рисовал их карикатуры на доске.
В комнате слева виднелся длинный стол, накрытый к ужину: Нат разглядел большие кувшины с молоком, горы белого и черного хлеба и столь милые детскому сердцу блестящие имбирные пряники. В воздухе разносился аромат гренок и, кажется, печеных яблок – настоящее искушение для жадного носика и пустого желудка.
Однако самые интересные события происходили в холле. Там шла игра в догонялки, а кроме того, на одном лестничном пролете играли в шарики, на другом – в шашки, на ступенях мальчик читал книгу, девочка пела колыбельную кукле, рядом возились два щенка и котенок, а несколько смельчаков катались по перилам с большим уроном для одежды и риском для конечностей.
Нат, завороженный зрелищем, покинул темный угол и подходил все ближе и ближе. Один мальчишка, слишком разогнавшись, не успел затормозить и с грохотом упал на пол – к счастью, его голова за одиннадцать лет непрерывных падений затвердела, будто пушечное ядро, иначе наверняка раскололась бы надвое; Нат, позабыв об осторожности, кинулся к пострадавшему, ожидая застать того при смерти. Мальчик, однако же, быстро заморгал и удивленно сказал, лежа на спине и глядя на новое лицо:
– Здоро́во!
– Здоро́во! – просто и коротко откликнулся Нат, не найдя других слов.
– Ты новенький? – спросил распростертый на полу юнец, не шевелясь.
– Еще не знаю.
– Как тебя зовут?
– Нат Блейк.
– Я – Томми Бэнгс. Прокатишься? – гостеприимно предложил Томми, поднимаясь на ноги.
– Пожалуй, нет, я даже не уверен, оставят ли меня, – ответил Нат, ощущая, как желание остаться крепнет с каждой секундой.
– Деми, погляди, новенький приехал! – резвый Томас вернулся к перилам с ничуть не угасшим энтузиазмом.
Мальчик, читающий на ступенях, поднял большие карие глаза и после короткой паузы, словно робея, сунул книгу под мышку и степенно спустился поприветствовать вновь прибывшего, а тому сразу понравился худощавый Деми с приветливым лицом и кротким взглядом.
– Ты уже виделся с тетей Джо? – спросил мальчик, будто речь шла о некой важной церемонии.
– Я никого, кроме вас, еще не видел. Меня просили подождать, – ответил Нат.
– Тебя прислал дядя Лори? – вежливо и серьезно продолжил Деми.
– Нет, мистер Лоренс.
– Это и есть дядя Лори, и он дурного мальчика не пошлет.
Нат благодарно улыбнулся, и его худое личико похорошело. Поскольку он не знал, что еще сказать, собеседники стояли и смотрели друг на друга в приветливом молчании, пока к ним не подошла маленькая девочка с куклой в руках. Девочка была очень похожа на Деми, только ниже ростом; лицо у нее было покруглее, щеки – порозовее, и глаза не карие, а голубые.
– Моя сестра Дейзи, – объявил Деми тоном, которым представляют высокопоставленных особ.
Дети кивнули друг другу, девочка заулыбалась, отчего на ее щеках появились ямочки, и приветливо произнесла:
– Надеюсь, ты останешься. Мы здесь очень хорошо проводим время, правда, Деми?
– Конечно! Для этого тете Джо и нужен Пламфилд!
– Несомненно… – проговорил Нат, стараясь быть как можно более вежливым со столь любезными людьми.
– Лучшее место в мире, правда, Деми? – продолжила Дейзи (ей, вероятно, необходимо было заручаться согласием брата по всем вопросам).
– Нет, думаю, Гренландия с айсбергами и тюленями интересней! Однако Пламфилд я тоже люблю, тут здорово, – возразил Деми (книга, которую он увлеченно читал в последнее время, была как раз про Гренландию).
Он уже собирался показать Нату картинки и объяснить, что к чему, однако вернулась служанка и сказала, кивнув на дверь гостиной:
– Проходи, тебя ждут.
– Вот и хорошо! Идем к тете Джо! – Дейзи покровительственно взяла Ната за руку, и тот сразу почувствовал себя спокойней.
Деми вернулся к любимой книге. Его сестра провела вновь прибывшего в комнату, где тучный джентльмен возился с двумя малышами на диване, а худая дама перечитывала только что полученное письмо.
– Вот он, тетя! – воскликнула Дейзи.
– Значит, ты наш новенький? Рада тебя видеть, дорогой, надеюсь, здесь ты будешь счастлив! – сказала дама, привлекая Ната к себе и отводя мягким движением руки влажные темные пряди со лба, отчего одинокая душа мальчика сразу потянулась к доброй женщине.
Миссис Баэр не считалась красавицей, однако лицо у нее было приятное, а взгляд, голос и движения сохранили детскую живость и искренность, и эти черты, столь заметные, но не поддающиеся описанию, сразу располагали к себе детей; мальчики Пламфилда единодушно считали ее «доброй и страшно веселой». Заметив внимательным взглядом, как у Ната дрогнули губы, миссис Баэр погладила его по голове и, крепче обняв гостя в потрепанной одежке, тепло представилась:
