Трудно найти слово более тёплое, трепетное и до боли знакомое каждому человеку, когда-либо рождённому на этой земле. Думается, что и на любой другой планете, на которой в той или иной форме зародилась жизнь. И неважно, как они общаются, словами ли, мыслями, или просто выражают свои чувства, эмоции, само понятие – сущность, породившая тебя, – будет всегда самым дорогим. Единственное, что может быть дороже для любой сущности, где бы она ни проживала, это дитя. Впрочем, в каком-то смысле мать и дитя – это единое целое. И нет ничего более трагичного, нежели разлука, особенно фатальная. Увы, это рано или поздно происходит с каждым. Вот и мой черёд настал. Случилось это несколькими годами ранее, но боль не утихает и по сей день. Правда, она стала не так мучительна, как в первые месяцы, но всё же. У меня есть фотография матери, и мне порой так и хочется поговорить с ней, но каждый раз что-то мешает. И вот как-то недавно подхожу я к фотографии, пытаясь в очередной раз заговорить, но и на этот раз не могу. И я развернулся, чтобы уйти, сделал пару шагов и услышал голос матери, отчётливо так:
– Ну что, смелости не хватает? Или тебе кажется, не услышу? Или, думаешь, нет никакого того света?
Я растерялся, сперва показалось, что это моё больное воображение.
– Нет, сына, тебе не кажется. Просто я долго ждала, когда у тебя хватит духа заговорить. Но терпение моё лопнуло.
– Мульчик, – я так её часто называл, – дело не в смелости, я как бы атеист, хотя в душе очень хотелось верить во всё это.
– Понимаю, все мы наполовину атеисты. Нас такими сделали, хотя в душе всегда хотелось верить. С верой жить легче и умирать спокойней.
– Мам, ушам своим не верю, неужели всё это правда?
– Правда, сына.
– Не представляешь, как я рад, если, конечно, это не сон, хотя всё равно это здорово, услышать твой голос, пусть даже и во сне. Я редко видел тебя во сне, ещё думалось, может, не любил тебя сильно, оттого и не снишься.
– Нет, сына, все дети такие, я сама была такой. Суета, свои проблемы, родители – это как данность, ты знаешь, что они есть, что ты их любишь и они тебя любят, но это само собой разумеется. Вот как бы и нет особой необходимости говорить об этом.
– Может быть, может быть. Ну как там?
– Всё хорошо, лучше, чем на земле. Нет никаких болезней, а боли только душевные, но с этим можно жить.
– Жить вечно?
– У нас нет понятия времени, есть только сейчас. Ни дня, ни ночи, и спать не надо.
– А где вы находитесь?
– Это другое измерение. Скажем так, виртуальная реальность. Всё поделено на сектора. Каждый сектор – это отдельная страна, как на земле. Так легче адаптироваться вновь прибывшим. Каждый попадает во время, с которого ушёл. Я ведь не разговариваю с тобой в обычном понимании этого слова, мы общаемся мысленно. Тебе не обязательно открывать рот, я и так тебя понимаю.
– Но мне, наверно, так привычней, и потом в голове разные мысли могут крутиться, и не все адресованы тому, с кем общаешься сейчас.
– Надо научиться контролировать свои мысли. Это приходит со временем.
– Может быть, может быть, я как-то не задумывался над этим, мне казалось, что мысли – это нечто личное, только твоё, сокровенное.
– И да и нет. У нас у каждого есть свой дом, так сказать, своя крепость. Там твои мысли недоступны никому, только богу. Да и то если ты обращаешься именно к нему.
– А какой он, бог?
– Его никто не видит, только знают, что он есть. Говорят, ангелы имеют доступ к нему, но и то не все, а нам, людям, он недоступен. С нами он общается через ангелов.
– Мне казалось, что ангелы в прошлом были людьми.
– Когда-то да. Но чтобы стать ангелом, надо прожить немало жизней.
– А сколько?
– У каждого свой путь. Кому-то хватает и одной жизни, а кто-то и за сто ангелом не станет. Чтобы стать ангелом, надо понимать людей, побывать в его, так сказать, шкуре. Ведь каждый человек совершает поступки, по его мнению, правильные, справедливые, у каждого своя справедливость, и каждый считает себя вправе судить других со своей колокольни. Другое дело, что колокольня у каждого своя. У кого-то она высокая, и он видит дальше, обзор большой, у кого-то совсем на земле стоит, и дальше своего носа он не видит. Многое зависит от воспитания. Каждый родитель воспитывает своё дитя по своему разумению. И каждого родителя тоже их родители воспитывали по-своему, отсюда и поговорка – «Яблоко от яблони недалеко падает».
– Я так думаю, у нас была хорошая яблоня.
– Но, видишь, иногда и на одной яблоне могут быть разные плоды.
– Ну мам, но, может быть, в этом есть и моя вина?
– Я вас одинаково любила и воспитывала одинаково, может, и я что-то упустила.
– У тебя было больше свободного времени, когда ты занималась мной, с братом было иначе. Мне жаль, что перед твоим уходом случилось то, что случилось. И тебе пришлось покидать этот мир с таким бременем, но, видит бог, моей вины нет. Скорее, может, она и есть, но я и не мог такого предположить. Мне хотелось сделать как лучше. Кто его знал, что так всё обернётся.
– Я понимаю, потому каждый раз, когда ты обращался за помощью, ты просил, чтобы мы помогали ему, а не тебе, хотя и сам во многом нуждался.
– Ну мам, мне вы и так при жизни помогли, больше, чем я заслуживал. И я знаю, чего это вам стоило. Из меня хорошего родителя так и не получилось.
– Не волнуйся, за это тебя ещё тут спросят.
– И правильно сделают. За всё надо платить.
– Хорошо, что ты это понимаешь.
– Понимаю. Что это я всё обо мне. Как там отец, дед?
– Они тут рядом. Слушают нас.
– Ну, здравствуй, тёзка мой, внучек мой, не узнал мой голос?
– К стыду своему, не узнал, – честно признался я.
– Не кори себя, и я не сразу узнал своего деда, когда мы с ним тут встретились. Так бывает. Ты часто меня вспоминал меня, и я благодарен тебе за это. Знаю, ты обещал поставить мне памятник и потом долго корил себя за то, что не исполнил своё обещание.
– Я и сейчас себя корю за это.
– Забудь. Эти памятники нужны скорее вам, нежели ушедшим. Нам важнее, чтобы вы нас поминали. А как долго о нас будут помнить, это скорее зависит от нас самих, от того, какой след каждый из нас оставил после себя. Помнишь строки Пушкина: «Я памятник себе воздвиг нерукотворный, к нему не зарастёт народная тропа»? Так что каждый себе создаёт памятник сам, ещё при жизни. И ты пытаешься создавать свой. Что из этого выйдет, узнаешь сам, когда пройдёшь свой жизненный путь до конца.
– Дед, прости меня, я до сих пор не могу простить себя за тот злополучный день, когда с ребятами пошёл гулять и надолго задержался. Получается, я причина твоей смерти.
