Бред — это жить ни разу не выйдя на танцпол, какой в этом прок вообще?!
Крупная снежинка, медленно спланировав, закончила свой полёт на окне такси прямо напротив моего лица. Какое-то мгновение я зачарованно любуюсь этим маленьким волшебством, но потом тепло машины ломает грацию её форм. Миг – и снежинка полностью растворяется.
Перевожу взгляд с того что за окном: десятков других машин, припорошённых снегом, томящихся в пробке на 34-ой авеню Джексон-Хайтс, и фокусируюсь на отражении в стекле. Из него на меня смотрит бледноватая девушка с нервным блеском во взгляде. Косметика так и не сумела окончательно скрыть тень синяков под глазами. Непослушная прядь русых волос с рыжеватым отливом выбилась из ровной причёски, на которую было потрачено слишком много сил. Девушку в отражении зовут Паола Тейл и ей явно далеко до волшебной красоты исчезнувшей снежинки.
Недовольно поморщившись, я поправляю сбежавшую прядь и пытаюсь ободряюще улыбнуться своему отражению: «Всё будет хорошо, подруга!.. Хотя кого я обманываю?
Если я в чём и похожа на снежинку, так это в том, что мир стремится растворить и меня».
В глубинах клатча пиликнул смартфон. Извлекаю из сумочки старенький Samsung, трещины ползут по сколотому уголку экрана. Всего лишь сообщение из рабочего чата. «А на что ты ещё надеялась? Что Тони напишет извинения за то, что ты тащишься в офис в одиночестве?».
Оповещения пришли в чат «Новый год в стиле 30-ых» с информацией по организации и дресс-коду вечеринки. Мэнди Салз скинула свой лук. «Можно подумать что-то поменялось», – думается мне, пока я разглядываю фотографию, – «что сейчас дешёвка, что в костюмчике; где она в тридцатые видела мини?!… Как тогда таких называли? Честная давалка? Да уж, мужики с их похабщиной не сильно поменялись, но пока есть такие девушки, как Мэнди, сложно сказать, что они так уж не правы».
С отвращением выхожу из чата, проматываю список диалогов. От Тони ничего… «Ну конечно, мы же сегодня увидимся на вечеринке… значит и писать незачем». Пару секунд пытаюсь придумать, что же ему написать, ничего не приходит в голову… Может быть скинуть заготовленную фотографию, где я в одних в чулках с поясом? Открыв галерею и промотав фотографии, так и не могу найти ничего, что бы было не смешно. С фотографий на меня смотрит какой-то угловатый утёнок в чёрных кружевах – просто мрак.
Внезапно телефон в моих руках звонит. Вызов от мамы. Сделав глубокий вдох, я отвечаю.
– Привет, Мам! – говорю я весёлым голосом, не хочу дать ей повода к переживаниям, в её положении это лишнее.
– Как ты там, Сказочка моя? – голос мамы растекается внутри успокаивающим теплом.
– Да всё отлично, помнишь, я говорила про корпоратив, когда вчера к тебе забегала? Еду вот на него, будем веселиться перед Новым годом.
– Ох дорогая, я и забыла! – мама звучит слегка озадаченно. – Веселись, родная, я сама объясню отцу, почему ты не берёшь трубку.
Я чувствую, как непроизвольно сжимаю челюсти. «Как можно быть таким мудаком? Мама болеет, он не дозвонился мне и решил подоставать её своими расспросами. В больницу к ней он зайти не может, а найти меня и потребовать денег – это пожалуйста! Это же насколько в голове должно быть насрано..?»
– Не переживай, Мама, я ему завтра напишу.
– Паола, не забывай об отце, ему нужна твоя помощь! – такое ощущение, что это смирение, пропитавшее всю жизнь моей мамы, добавляет в её голос отдельную звонкую и вечно звучащую печалью ноту.
– Я лучше о тебе буду думать, он не в больнице, – да уж, диалог пошёл куда-то не туда. – Целую тебя, Мама, давай, я забегу к тебе на днях.
В голове возникает пустоватая больничная палата… гудки в трубке. Я даже забыла попрощаться, да что я за дочь такая?
В списке пропущенных два вызова от отца. Даже глядя на запись в журнале, я чувствую лёгкое помутнение, замешанное на презрении и застарелом страхе. Не буду ему звонить, потерпит в своей никчёмной жизни ещё один вечер без внимания своей «бесполезной, неблагодарной дочери» и её денег. Настроение, которое и до этого было отвратительным, теперь опустилось ниже плинтуса. Неожиданное спасение пришло откуда приходило обычно, спустилось на цифровых крыльях в форме моей лучшей подруги Валентины.
Первым прилетает стикер с усталым котом, сидящим за компьютером с сигаретой в зубах, а потом уже и сообщение:
– Как ты, подруга?
– Зацени королеву! – с улыбкой перекидываю фотографию Мэнди в чат к Валентине.
– Подборка рабыни патриархата. Бедная девочка, лишь бы кто-нибудь взглянул.
Так-то оно может и так, но участвовать в диалоге по обсуждению бедной и несчастной Мэнди в мои планы точно не входило. Такси резко дёрнулось, отвлекая от мыслей, и наконец двинулось вперёд, оказывается, на дороге была пробка из-за аварии. В красный «бьюик», за рулём которого сидела миниатюрная блондинка, въехал какой-то мужик на BMW, и теперь они стояли возле автомобилей, перегородив линию. Проплываю мимо них и наблюдаю, как за окном мужчина кричит на девушку, вжавшую голову в плечи, укутанные в меховую накидку. BMW был сзади…по всем законам логики виноват был мужчина, который сейчас что есть мочи орал на побелевшую от страха девушку. Сфотографировав эту сцену, я скинула её в чат к подруге. Что мне всегда нравилось в Валентине, так это её деятельность. В то время как мой запас сил всегда кончался на вспышке внутреннего возмущения, Ви тут же переходила к конкретным действиям. Фотография происшествия тут же отправилась в сетевые просторы вместе с призывом к сообществу поддержать явную жертву. Я улыбнулась, понимая, что к тому моменту, как я прибуду на вечеринку, цифровые фурии уже заклюют публичную страницу дорожного контроля, не оставив крикливому водителю и шанса выйти сухим из воды. Ощущение того, что я сделала что-то правильное и позаботилась о ком-то находящемся в беде, слегка приподняло мне настроение. Теперь с чувством выполненного долга я могла посвятить остаток дороги до места празднования тому, чтобы в разговоре с подругой выплеснуть наружу весь груз осевшего внутри негатива.
Пока за окном медленно проплывал заснеженный Нью-Йорк, мерно пульсирующий в предновогоднем ритме, мои пальцы летали по экрану смартфона, выталкивая наружу всё, что наболело. Только в разговоре с близкой подругой я могла позволить себе высказать всё, что я думаю об отце-алкоголике, который не может зайти к маме в больницу, зато исправно появляется, чтобы потребовать у меня денег. О Дэвиде Бригсе, моём начальнике, шефе издания «Стилет», любителю повесить на меня всю несделанную бумажную работу с отчётностью, а продвигать по службе только своих любимчиков-подлиз. И, конечно, о Тони, начинавшему с того, что бегал за мной несколько недель кряду со своими неловкими комплиментами и приглашениями в кино… теперь же он моему обществу предпочитает пиво со своими тупоголовыми дружками из Бруклина и просмотр игр «Метс». Когда всё так поменялось? Ещё месяц назад он пел песни о том, что я весь его мир, а теперь... теперь он меня почти не замечает!
