Рождение
Я родилась в обычной советской семье.
Когда я родилась, маме было 24, папе 25.
Я родилась мертвой – 20 минут не дышала. Дабы не ухудшать показатель смертности врачи оживили. В Совке главное, чтобы показатели были хорошие, то есть меньше смертности в роддомах – любым путем.
Папе в армию послали телеграмму: «Приезжайте, родился больной ребенок». В роддоме маме и папе советовали написать отказ, мол, молодые, еще родите. Бабушку и дедушку тоже уговаривали.
Моя семья не послушала добрые советы – взяли, хотя столько времени ребенок не дышал, и мог оказаться умственно отсталым. Ну и далее, не жалея себя, семья занялась мной. Бесконечные хождения по врачам, занятия дома. Для любимой дочки и внучки делали всё. Санатории, Ейск дикарем, лечение.
Мама бросила прежнюю работу и пошла работать в детсад для детей с ДЦП – со мной.
Бабушка, дедушка жили в Рузе, до школы я больше любила жить там. Санки, дети соседей, печка, любовь семьи. Летом весело, все внуки приезжали. Кроме меня были еще четыре внучки, разница между нами была от одного года до пяти лет. Мы очень дружили. Всегда вместе.
Читать я начала в четыре года, любила сказки.
Еще обожала играть в куклы. Кукол было много и самая любимая кукла-красавица. Кукла большая, немецкая, мягкая, руки и ноги гибкие, волосы, светлые, кудрявые. Я ее кормила, укладывала. У меня была детская посуда и детская мебель. Мне нравилось садиться и все раскладывать.
Когда я уже училась в школе и у нас были занятия ЛФК, я приходила домой и занималась гимнастикой с ней, сгибала красавице руки и ноги. Со временем костюм красавицы порвался, и моя бабушка сшила новый – синий, в желтый мелкий цветочек. Когда мы переезжали в другую квартиру моя красавица потерялась.
В Рузе, когда в выходные приезжал папа, мы до ночи вырезали кукол из модных журналов и наклеивали их на картон. Очень любили строить из картонных коробок домики с окнами и дверьми.
Еще папа катал меня на велосипеде – сажал на раму – это было незабываемо.
В Москве мы жили в коммуналке, в четырнадцатиметровой комнате. Там стояла моя кроватка, диван, стол, черно-белый телевизор на тумбочке у стенки. И сейчас я помню ту комнату и длинный коридор, по которому носилась в самодельных ходунках.
Кроме нас в квартире жили соседи – Борискины— семья рыжего Коли-пьяницы, и бабушка Полина.
У Коли было трое детей намного старше меня, но они играли со мной. Коля-пьяница работал проводником поезда. Коля избивал всех – свою семью, соседку – бабушку Полину, моего папу. А меня любил, привозил из поездок арбузы, семечки, фрукты.
Лида, я ее так и звала, жена Коли, очень хорошо ко мне относилась. Она была женщиной крупной, громкой, и отменной матершиницей. Однажды она зашла к нам в комнату и спросила маму, не стесняясь в выражениях: «Рая, а что Ритка, никогда не была в Мавзолее?», – чередуя слова с матерками, – «Одевай её немедленно». Мне было тогда лет 5—6 лет. Она посадила меня на плечи, и мы поехали на метро в Мавзолей. Очередь была туда бесконечной. Она всех растолкала, и мы прошли к Ленину. Это одно из ярких впечатлений детства.
Бабушка Полина – седовласая женщина на протезе – казалась мне старушкой, хотя ей было, наверное, лет 55. После войны она попала под трамвай, ногу пришлось ампутировать. Работала она на текстильной фабрике, а дома шила, вышивала и вязала удивительные вещи. Моей маме всегда шила красивые платья, мне корону вышила. Помню, на ее диване лежали маленькие подушечки, на наволочках которых были вышиты красивые узоры.
Каждый Новый Год она клала мне под елку мешочек с подарками. Когда мама уходила в ночную смену (детский сад был пятидневка), она всегда говорила: «Жди папу, не выходи из комнаты». А я просто прикрывала дверь шкафа, брала ключ в карман и шла к бабушке Полине.
Зимой после семи лет я жила Москве. Мы с мамой часто выходили гулять, а по выходным – с папой. Иногда – с дедушкой, когда он приезжал из Рузы.
