Предыстория. Мозаичный поселок
Первый день календарной зимы 2012 года выпал на субботу. Срочных дел не было, но я встала рано, измученная зудящей сыпью от тропической лихорадки. Назло всему открыла окна и сделала зарядку под шум дождя и крики неведомых птиц. С другой стороны улицы махало ветвями соседское манго высотой с пятиэтажный дом.
Моей главной заботой было поймать момент, когда дождь притихнет, и добраться до отеля Оксиденталь. Требовалось израсходовать последние часы на интернет-карточке, которая действовала только там и только один месяц.
Я приезжала на зимовку в Гавану второй год подряд и работала с московскими заказчиками удаленно. При местных проблемах с интернетом – полное безумие, но я как-то справлялась. Сначала осторожно приехала на три месяца, потом расхрабрилась и замахнулась уже на полгода.
Маршрутки в такую погоду ходят кое-как. Выйдя из дома, я прыгнула в первое же Куба Такси. Дорогое удовольствие, зато в отель приехала быстро и сухая. Стоило расположиться на веранде под навесом, тут же полило снова. Поработала, выпила пива. Связь была на удивление неплохой, удалось скачать массу нужных материалов, пришли деньги от заказчика.
Стоило разобраться с большей частью работы, небо вдруг прояснилось, на нем не осталось ни облачка, засветило яркое солнце. Было два часа дня. Пора и честь знать.
Болезнь успела измотать меня и физически, и морально: сыпь вылезла только на днях, а слабость, ломота в суставах и приступы ночного озноба мучили уже две недели. Плюньте в глаза тому, кто называет лихорадку Денге трехдневной. Если уж ее подхватил, это надолго. Но и не навсегда. Мне очень хотелось вернуться к подобию нормальной жизни. Для страданий предназначена подмосковная промзона, где я живу постоянно, а кубинская столица решительно для другого.
В этот поселочек далеко на западной окраине Гаваны я собиралась уже давно. Там жил кубинский художник, который однажды побывал в Барселоне, увидел там мозаичный Парке Гаэль и решил устроить что-то подобное в собственном дворе. А ведь на Кубе ни один проект не возможен без поддержки соседей и родственников, любые материалы собираются всем миром. Особенно весело делать это для мозаики: в ход идут черепки, осколки, детали сломанных механизмов, разрозненная кафельная плитка – все что есть.
Когда двор был готов, остановить жителей поселка оказалось уже невозможно. Безумие выплеснулось на соседние дома, заборы, уличные скамейки. Каждый хотел, чтобы художник приложил руку к его жилищу!
В итоге поселок стал туристической достопримечательностью, вот только добираться туда готовы не все. Маршрутки ловить долго, на такси ехать дорого. Нужен гид с машиной, прокатная тачка или автобусная экскурсия.
У меня были в Гаване кубинские друзья, которые работали русскоязычными гидами. Собственно, у них я и снимала квартиру в районе Ла Плайя. Узнав о моем интересе к Поселку, они конечно же разнылись, что им тоже очень хочется туда поехать. Можно было бы разделить расходы на такси с кем-то из их русских туристов. Через два месяца пустых разговоров и обещаний я поняла, что ехать придется одной – уж как получится, так и ехать. Кубинцы очень любят рассказывать во всех подробностях, как вы что-то там вместе сделаете. Звучит убедительно, только верить не стоит: разговоров им совершенно достаточно.
Почему бы не поехать сейчас, когда у меня все сделано, и я могу выйти из отеля прямо на авениду (проспект)?
Добираться пришлось больше часа. Прежде чем меня догнала маршрутка, я минут сорок шла пешком по жаре: ни одной попутной машины! Я успела забыть нужный номер улицы, но мозаичный указатель, возле которого меня высадили, полностью исключал ошибку. Как мне и говорили, от указателя до дома художника все заборы, а местами и дома, уже были отделаны мозаикой и расписанным от руки кафелем.
Это было сумасшедшее зрелище. Со всех сторон меня окружали рисованные и мозаичные петухи, крокодилы, пальмы, солнышки и корасоны (сердца) всех размеров, лошади, вороны, упитанные русалки. Постоянно повторялся мотив человеческого глаза: он возникал тут и там как отдельное неожиданное вкрапление или объединялся с другими такими же глазами в длинные гирлянды.
Жители Поселка, казалось, вообще были не в курсе, что у них что-то где-то нарисовано. Среди всей этой психоделии они мирно ездили на американских машинах 50-х годов и дребезжащих великах, торговали фруктами и вешали белье. Не узнай я об этом месте еще в Москве, решила бы, что свихнулась от лихорадки.
Когда я подошла к дому художника, оказалось, что это были еще цветочки. Собственно дом терялся где-то на заднем плане огромного двора, открытого для посетителей. Двор представлял собой многоярусный мозаичный конгломерат с бассейном, лестницами, статуями, росписями, башенками, гаражами и сувенирной лавкой. Там и сям сновали ошалевшие туристы, привезенные с экскурсией и уже не знающие, куда просочиться и откуда свеситься, чтобы впитать в себя и свои фотоаппараты как можно больше.
Стену у бассейна украшало огромное мозаичное панно с католической покровительницей Кубы, Каридад дель Кобре (Богоматерью Милосердия из Эль Кобре), спасающей от бури трех мужчин в лодке. Мой визит все больше становился похожим на паломничество. Что ж, когда болезнь затягивается, это вполне логичное решение!
История Каридад дель Кобре имеет двойное дно, как любая кубинская история. Дело было в начале XVII века. Два брата, Родриго и Хуан де Ойос, вместе со своим черным рабом Хуаном Морено, вышли на лодке в море в окрестностях местечка Эль Кобре (Медь), где их настигла буря. Раб, у которого на шее висел медальон с изображением Девы Марии, начал молиться. Его молитву подхватили и братья Ойос. Вскоре небо прояснилось, и они увидели вдалеке женскую фигуру, плывущую по волнам. Это оказалась статуя Девы Марии с младенцем Иисусом в руках, привязанная к дощечке с надписью по-испански: Я – Дева Милосердия. Эта статуя до сих пор хранится в Эль Кобре, известном своими медными рудниками, а в 1916 году Папа Бенедикт XV объявил Богоматерь Милосердия святой покровительницей Кубы.
Секрет этой истории в том, что черный раб молился совсем не католической Деве Марии, хотя это выглядело именно так. Черные рабы привезли на Кубу своих богов, а поклонение им замаскировали, ассоциируя их с католическими святыми. Так родился один из афрокубинских культов –
