Кажется, что я пришёл в этот мир бесконечно давно. События что происходили раньше, стёрлись и потускнели. Я не помню многих, с кем дружил и общался, они все остались, где то там далеко во времени. Только одно меня сопровождает всю жизнь, это-боль. Боль поселилась внутри меня и никогда не покидает меня. Она где-то на краю сознания, и вдруг выскакивает и начинает терзать меня, как голодный зверь, треплет только что убитую жертву. Но и это не предел, страшнее физической боль душевная, описать её, наверное, невозможно, нет таких физических величин. Она как кислота разъедает меня изнутри. Сколько раз я молил Создателя, что бы он прекратил мои муки и прекратил моё существование, пусть в Ад, думаю, Рая я не достоин. Но оказалось, что все мои предыдущие мучения лишь прелюдия к настоящей симфонии боли.
Вадим подходил к двери своей квартиры, когда на него обрушилось это. Из последних сил он ввалился в квартиру и захлопнул дверь. Водопад боли, выворачивающий душу и тело наизнанку, обрушился на него, но сознание не желало гаснуть. Боль была величиной во вселенную. Казалось не было клетки, которая не вопила бы в ужасе расставания с действительностью. Вадим понял, что это всё, и скоро он отправится в страну вечной охоты. Одна мысль радовала, что он один, родители ушли туда ещё восемь лет назад, а девушек у него не было, эта постоянная боль была страшной любовницей, отвращающей меня от этих эфемерных созданий. Значит некому будет горевать о нём. Холодный кулак сжал сердце и всё померкло во тьме.
В квартире у закрытой двери билось в агонии тело. Выгибалось и скручивалось, хриплое дыхание вырывалось из надсаженного горла. Синие канаты вен оплели голову и обнажённые кисти рук. Равнодушная тишина наблюдала за последними минутами умиравшего тела. Вот последние судороги сотрясли тело, застыла грудная клетка и расслабились судорожно сведённые мышцы. Тело обмякло и застыло, тишина тихо обволокла бренные останки, сглаживая черты лица. Время как размеренно текло, не замечая произошедшей трагедии. Уж минуло минут двадцать, как тело опять вздрогнуло, отпугнув недовольную тишину. Тело село, откинув голову на стенку, бледное до синевы лицо, исказилось и распахнулись ГЛАЗА. В них полыхало бешенство, гнев, ярость, но не было ненависти. Затем это адское пламя глаз ушло куда-то в глубь, слегка подсвечивая зрачки.
Внезапно Вадим пришёл в себя, НИЧЕГО НЕ БОЛЕЛО. Он стал с недоумением рассматривать разбитые в кровь кулаки. В душе клокотал такой пожар, что можно было бы заново сжечь всю Москву. Таких чувств он никогда не испытывал. Легко поднялся и зашёл в ванную. Смыв кровь с рук и обработав их йодом, умылся холодной водой. В зеркало на Вадима смотрело его бледное лицо, начинавшее уже розоветь. Пожар в груди не унимался, странный он был какой-то с нетающим ледяным комком в середине. Непонятное чувство гнало Вадима из квартиры с такой силой, что не было сил этому противиться. Он не стал сопротивляться, решил посмотреть, куда приведёт.
За спиной замком щёлкнула дверь. На площадке перед ним, он видел каждую пылинку, и это он не снимавший очков. Ступени привели его в холл подъезда. Консьержка хотела что-то сказать, но увидев что-то в его глазах, осеклась, прижав кулак к губам. У окошка привратницкой стояла соседка, жившая этажом выше, с характером стервы высшей категории. Портя жизнь соседям, она видно получала энергетическую подпитку. Вот и сейчас она захотела получить кусочек Вадима, начав визгливым голосом высказывать все, что она думала о нём. Вадим не обращая внимания на неё прошёл, просто от неё отмахнувшись. Когда дверь подъезда начала закрываться к небесам вознёсся вопль боли смешанный со страхом. Думаете, он вернулся посмотреть, что произошло, ничего подобного. Внутренний компас вёл его в строго определённом направлении, отсекая все внешние раздражители. Когда он переходил дорогу по пешеходному переходу на зелёный огонёк, раздался визг покрышек скользивших, оставляя след, и перечёркивающий зебру. Мимо него, обдав солярным выхлопом боком проскользил, чёрный «Гелентваген». Хлопнули двери и из него вывалились пьяненькие бычки, нонешня золотая молодёжь. Вадим, не обращая на них внимания, двигался, словно притянутый магнитом к какой-то цели. Кто-то дёрнул его за плечо, разворачивая вправо. Вадим поднял глаза, сквозь пламя, полыхавшее в них, увидел одного из бычков.
– «Ты чо быдляк, охренел совсем. А если бы я об тебя попортил радиатор? Ты чо не видишь куда прёшся? Пропустить было в падлу? Кстати, с тебя стольник баксов, мне теперь салон от пива чистить. Ну ты чо молчишь, козёл?»
Он молча посмотрел на него, тот вдруг съёжился и стал отступать.
– «Ладно, мужик ладно, мы поедем?»
Его силуэт стал затягиваться пламенем, окутывая не только его, но и его собутыльников. Потом резко развернувшись, Вадим двинулся к своей неизвестной цели. От машины донёсся крик боли. Но и это его уже не интересовало, он должен был скорее добраться туда, куда его тянул зов. Вадим шёл по улицам, был ясный день суббота, народу было очень много. Но вокруг него, в пределах двух метров не было ни одного человека, это пустое пространство смещалось вместе с ним. Странно, но все встречные люди старались не смотреть на Вадима, хотя у него была порвана и испачкана кровью одежда. Он не знал, сколько так шёл, но путь закончился у небольшого храма. Вадима страшно туда тянуло, в тоже время, что-то мешало пройти и завершить столь длинную дорогу. Он закрыл глаза и пересилив себя шагнул во входу, в душе поднимался какой-то страх и мелькали какие-то тени в закрытых глазах. Один, другой шаг, сопротивление нарастало, было ощущение сильного ветра противостоящего ему. Вадим шёл, преодолевая сопротивление. И вот, в какой-то момент, прорвав плёнку, он ощутил свободу души и облегчённо вздохнул и открыл глаза.
Сумерки внутри храма, почему-то показались, какими-то домашними, уютными. Лики святых, с икон как кивали Вадиму, приглашая поделиться трудностями. Алтарь звал, обещая очищение души от скверны. Но рано ему было предстать пред ликом Спасителя. Сбоку выдвинулась фигура служки, но глянув на Вадима, опять растворилась в сумраке. Сзади послышалось старческое покашливание. Он оглянулся, к Вадиму подходил старый монах с лицом достойным иконы. Подойдя к Вадиму, старец долго вглядывался в его лицо. Пламя, что закрывало взгляд, когда смотрел на соседку и этих бычков, исчезло неизвестно куда. Странно, но Вадиму становилось всё легче и легче. Затем старец сказал совсем не много.
– «Тяжкий крест на тебе, но он не по силам крест не даёт. Много будет тебе дано, но и многое будет спрошено. Первое испытание ты уже прошёл, придя сюда, но впереди будет ещё много испытаний. Делай всё по совести и воздастся тебе, а теперь прости, тяжко с тобой рядом. Не помни зла, отмеченный свыше»
