Пётр Краснов - Новомир

Новомир
Название: Новомир
Автор:
Жанр: Современная русская литература
Серия: Урал-батюшка
ISBN: Нет данных
Год: 2019
О чем книга "Новомир"

События, описанные в повестях «Новомир» и «Звезда моя, вечерница», происходят в сёлах Южного Урала (Оренбуржья) в конце перестройки и начале пресловутых «реформ». Главный персонаж повести «Новомир» – пенсионер, всю жизнь проработавший механизатором, доживающий свой век в полузаброшенной нынешней деревне, но сумевший, несмотря ни на что, сохранить в себе то человеческое, что напрочь утрачено так называемыми новыми русскими. Героиня повести «Звезда моя, вечерница» встречает наконец того единственного, кого не теряла надежды найти, – свою любовь, опору, соратника по жизни, и это во времена очередной русской смуты, обрушения всего, чем жили и на что так надеялись…

Повесть «Высокие жаворонки» – о деревенском детстве конца 50-х – начала 60-х годов, об освоении маленьким человеком «жизненного пространства» в нелёгкие ещё, но уже опомнившиеся от Великой войны времена. Именно тогда закладываются в человеке все главные понятия о добре и зле, о чести, совести, Родине, о самом предназначении нашей жизни.

Новая книга известного российского прозаика, лауреата премий имени И.А. Бунина, Александра Невского, Д.Н. Мамина-Сибиряка и многих других.

Бесплатно читать онлайн Новомир


Новомир

I

– В принципе, – рассеянно сказал приятель, – псина-то неплохая. Хотя вздрючить бы за проказу не мешало. Вздрючить, а? – спросил он, глаза переводя, удостоив, наконец, взглядом поодаль благоразумно сидевшую собаку. – Или малость погодить?

Юрок понимающе – где тебя вздрючить, мол, при такой-то жаре и лени, – поглядел на него и даже хвостом не шевельнул на пустые эти речи. Но чего уж точно он не понимал, так это интеллигентского – перекочевавшего уже и к работягам и даже в блатную феню – словца-паразита, Гущину и самому однажды услышать довелось угрожающее в свой адрес: «Ну т-ты, в принципе!..» И было это похуже, кажется, чем «в натуре», прогресс и тут вовсю наличествовал. Юрок же не мог понять его и потому еще, может, что беспринципней этой собаки встречать пока не приходилось.

Поменьше среднего собачьего размера, с примесью каких-то болоночьих кровей и заросший до носа длинной шерстью, некогда белой, а теперь отвратно грязной, сбившейся в колтуны, в сосульки и лепехи слипшиеся, волочившиеся по земле, Юрок был типичным бичеваном и по характеру тоже. Сказывалось городское, должно быть, и отчасти благородное происхожденье – от какой-нибудь квартирной, но по недосмотру хозяев загулявшей с бродячим двортерьером мамаши-гризетки, собачьих абортариев, сдается, новейшие собчаки ещё не завели – чего, впрочем, утверждать уже нельзя; а известно, что тащит в деревню этот город, эти благородные… Привезенный лет семь ли, восемь назад сюда городскими внуками уже-таки большеньким, вьюношей хватким, Юрок имел двор прописки, деда с бабкой за хозяев и пусть довольно случайный по их небрежности и по его провинностям всяким нередким, но все-таки харч, нет-нет да и перепадало. В еде, однако, прожорливый до невероятия и неразборчивый, постоянно шакалил он по чужим задворкам и помойкам, не считал за грех, говорят, и курчонка-простодыру придушить, когда никто не видит, или стянуть и растребушить бязевый с творогом мешочек, какой обыкновенно подвешивают хозяйки на гвоздик у заднего крыльца, чтобы дать сыворотке стечь, да и мало ль какой фарт выпадет. Угрызений совести он никаких, конечно, и никогда не испытывал, точь-в-точь как хозяин его, в стариковский возраст вошедший Еремин, которого и в глаза уж по прозвищу звали Ерёмой, хотя каким-то воспитателем детдомовским – «в дурака-мать его!» – наречен был, ни много ни мало, Новомиром… Лишь при получении паспорта, где-то в начале шестидесятых, переменил имя, Николаем записался от стыда подальше; а наколка на разлапистой, раздавленной прошлыми всякими трудами пятерне так и осталась, вместе с расплывшимся таким же якорьком. На выпивку Ерема всегда готов был тоже если не украсть, так уворовать, не брезговал ничем и на все смотрел, как и Юрок, ясными и понимающими всю эту мировую мудотень глазами.

Приятель выговаривал псине за то, что тот стянул с верстака и едва не раздербанил оставленный во дворе сетчатый садок с рыбой, только что на утренней зорьке добытой, – наивный! Он ещё не знал, что бесполезней занятия, чем стыдить или ругать Юрка, в свете нету – тем более что позади в углу заборчика за хламом всяким дровяным есть у него потайной лаз со двора гущинской избушки-дачки на курьих ножках: рубиконы всякие сдуру переходить, мосты за собой сжигать не в привычке у него было… Юрок и в тему-то не сразу врубился, введенный в заблуждение проникновенным пасторским, полным горечи и сердитости увещеваньем, пару раз даже помелом своим грязным подмахнул… рыба? Это за рыбу-то деньги? Подумаешь, окуньков там каких-то зажевал с сеткой вместе, тут и говорить-то не о чем. Ещё можно было бы, скажем, понять всю эту канитель словесную, если бы он, как по зиме позапрошлой у хозяйки своей, тушку гуся мороженного из сеней утащил под крыльцо – это когда она, бабка Ная, вилами его оттуда сослепу выковырнуть пыталась, а он до последнего держался, от них уворачиваясь, и погрызть даже толком не успел… А тут «матросики» какие-то, их и рыбой-то не назовешь – с чего разоряться? И он зевнул, отменно белыми и острыми зубами ляскнул и на Гущина посмотрел с какой-то даже утомленностью: скажи, что ли, ты этому, приезжему, чтобы не гнал тут… эта мораль у меня знаешь где уже?!

Гущин-то знал, какой уж год вроде дачника здесь, да и сам деревенских кровей и кое-каких оставшихся привычек и познаний; а вот приятель, надивившись за два дня, с какой ловкостью эта псина открывает изнутри калитку низенькую гущинскую, крючок носом поддевая и снимая, как хамкает на лету все съедобное, но обманки всякие лишь глазами пустыми провожая, и безошибочно разумеет не только мимику и жесты человеческие, но и слова, – городской его приятель Максим безудержным и ни на чём, ей-богу же, не основанным мечтаньям предавался:

– Его постричь бы, помыть в трёх водах да в хорошие руки на выучку… он бы чудеса творил, не то что эти тупари породистые, вырожденцы комнатные. Заглянул как-то мимоходом на выставку собачью – габсбургский дом!.. Ну ладно, прохиндей, можешь подойти.

Юрок с готовностью приподнял зад, но сделал лишь один – именно из вежливости – шажок и снова сел.

– Нет, ну ты погляди! – в какой уж раз восхитился тот. – Н-ну дипломат! Ну собачий сын!..

– Да это так… этикет, пустяки, – сказал Гущин, не то что совсем уж не разделяя восхищенья его, а просто из-за ради правды, какую частенько у нас путают с объективностью, хотя понятия-то эти разные. – Всем известный дипломатический протокол, цирлих-манирлих… Ему, если уж на то пошло, доступны тонкости более высокого порядка – да-да, то, что умственным уже назвать можно…

И рассказал, как прошлым ноябрём забил Ерёма и свежевал с соседом на заднем дворе подвешенного на проножки «башмака», годовалого то есть бычка, – нечем кормить, не позаботился; а он, Гущин, как раз подошёл по какому-то делу, заодно покурить, поглядеть. Шкуру сняв с телка и к разделке готовясь, по себе зная, что и Юрок из-за своей страсти на все способен, прямо из-под руки кусок утащить – это за ним не заржавеет, Ерёма предусмотрительно приоткрыл задние из штакетника воротца, молча головой показал тому: давай, мол… С неохотой великой, но безропотно последовал Юрок на зады, где уже крутились в ожидании поживы два каких-то забредших на запах кобеля – при которых ему-то, малорослому и с короткими ногами, ничего не светило…

Хозяин, всякие отонки[1] и мелочёвку ненужную обирая с туши, обрезая остро отточенным ножом, равнодушно откидывал её за штакетины, где тотчас расхватывалась она с жёлтого от навозной жижи снега и проглатывалась, нежёвано летело. Юрок только дёргался, суетился вокруг длинноногих этих, наглых и жадных, нюхнуть не доставалось. Но вот и до причинного у бычка места дошёл Ерёма, несколькими короткими порезами высвободил и отхватил, бросил, щерясь в ухмылке выкрошенными зубами, собакам… и-эх! Кинулись; но даже если бы и успел Юрок, схватил – толку-то, отняли бы тут же… И все-таки успел: молниеносно – пока путались они в ногах своих, схватить пытаясь, – куснул за ляжку одного сзади, за бок другого хватнул, назад отскочил… Хрип горловой мгновенный, злобный донельзя – и уж рвут друг друга, пластают кобели, клубком крутясь; а тот скачком-бочком достигает, изловчась, хватает «предмет» – и за ближний угол скорей, подальше отсюда, со всех ног…


С этой книгой читают
В настоящее издание вошли наиболее значительные художественные, мемуарные произведения Сергея Тимофеевича Аксакова (1791–1859). В целом эти сочинения как бы составляют историю жизни писателя. Тем самым определяется порядок, в котором они следуют одно за другим.С.Т. Аксаков работал над «Семейной хроникой» с большими перерывами в течение пятнадцати лет. Писатель столкнулся не только с цензурными барьерами, но и с препятствиями, которые чинила его с
Роман «Урал – быстра река» о мире и Гражданской войне оренбургского казачества написан в 1945–1947 годах в Карагандинском исправительно-трудовом лагере участником изображённых событий – старшим урядником Оренбургской (Юго-Западной) армии Иваном Веневцевым. В произведении оживает ушедшая в историческую беспамятность казачья вселенная с цельными, сильными характерами защитников южной границы России, выразительные картины казачьего быта, военные эпи
Федор Михайлович Решетников (1841–1871) – один из самых выдающихся писателей шестидесятых годов девятнадцатого столетия. Своим творчеством он внес заметный вклад в духовное раскрепощение русского народа и в развитие культуры трудовых низов. И. Тургенев ставил его произведения вровень с лучшими из творений Л. Толстого и так характеризовал Решетникова: «Правда дальше идти не может. Замечательный талант».
Николай Петрович Вагнер (1829–1907) – русский писатель и учёный, славянофил и мистик – прожил достаточно долгую, насыщенную трудами жизнь. Детство писателя прошло на Урале, впоследствии, посвятив себя науке, он стал профессором Казанского, а затем Петербургского университетов, членом-корреспондентом Петербургской академии наук, редактором научно-популярного журнала «Свет», наконец, президентом Русского общества экспериментальной психологии.Роман
В книгу вошли четыре сказки – «Про бедного Иванушку», «Про непутевую бабу», «Про Семена Ложкаря» и «Сказочка про непослушных детей». Книга содержит нецензурную брань.
Роман с ноткой нового времени 18+. Роман основан на 99% реальных событиях – с одним процентом выдуманной реальности.Посвящается каждой душе, которая ищет свой путь… Душе, которая ищет свою родную душу среди тысяч, миллионов, миллиардов тел в надежде обрести истинную, предназначенную небесами Любовь всей своей жизни, чтобы засиять в тысячу крат ярче звездами своих сердец!
Истории несчастливой, безответной любви, обмана и предательства не раз ложились в основу литературных произведений. Будь то проза или стихи, драма или комедия.Свой взгляд на проблему в книге «Сердце под вуалью» представляет Зинаида Загранная. И с высоты прожитых лет дает молодым женам советы, как пережить подобную историю в собственной жизни.Философский и лирический материал книги будет интересен также специалистам сферы искусства.
Обыкновенный человек, уже не молодого возраста, гуляет по парку и продолжает вспоминать свою жизнь. Он – обыкновенный человек, ничем не примечателен. Если кто-то дошел до четвертой части, то значит, ему интересно. Еще не знаю, сколько будет частей, но пока будут. И помните, я такой же, как и вы, я просто – один из семи миллиардов!
Это книга для женщин, которую рекомендуется прочесть мужчинам. Она научит правильно выбирать мужчину своей мечты, правильно с ним знакомиться, организовывать свидания и развивать отношения. Читательницы узнают, какие законы руководят отношениями влюбленных и как их можно использовать в своих целях. Простые и эффективные советы станут хорошей подсказкой и руководством к единственно правильным действиям практически в любой ситуации.Книга предназнач
Вам хочется иметь здорового ребенка?Значит, вы должны заранее к этому подготовиться. Для этого вам просто необходимо прочитать эту книгу. Из нее вы узнаете, как следует правильно питаться, чтобы ваш ребенок появился на свет здоровым.Что нужно есть и пить мамочке, чтобы у нее было достаточно молока для вскармливания ребенка и оно было хорошего качества.
Попасть в другой мир оказалось легче, чем я думала, а в Академию магии действительно принимают, если у тебя есть дар. Но я-то все равно хочу домой! И пусть для этого придется освоить магию и противостоять интриганам.А как быть с тем, что мужчина моей мечты принадлежит этому миру? И вообще он тиран с ужасным характером?Справлюсь! Главное – не разгромить Академию.
Когда стало известно о падении «Близкого горизонта», никто не удивился: корабль был дешевым и старым. Удивление пришло позже, когда выяснилось, что за выжившими пассажирами планируют отправить не обычную спасательную миссию. Лететь на заброшенную планету, принявшую обломки корабля, предстоит одному из лучших боевых экипажей космического флота.Уже это странно, а вскоре команда «Северной короны» узнает, что в помощь им выделены еще два корабля с со