Плохо, когда океан гневается. В ярости своей Слепая Хозяйка не различает правых и виноватых, почтительных и непокорных, крушит карбаса, разделяя людей уже на дне. Кто-то попадет в свиту владычицы вод, будет вечно с хохотом носиться по волнам среди других холодных ловчих, кто-то сгинет между осклизлых камней, станет пищей неведомых чудовищ, но так или иначе смерти все равно не миновать.
Вот мелькнуло меж волн лицо. Растрепанная борода, белые вымытые водой глаза. Торстейн Браг, взятый океаном три месяца назад! Махнул худой долгопалой рукой, не то маня за собой, не то прочь путь указывая. К гибели? К спасению?
Вебьерн Хласк на секунду сжимает в руке костяной амулет. Ничего, он удачлив. Как и все на «Гагаре». Тех, к кому судьба недостаточно щедра, вообще не берут на карбаса. Будь ты хоть сыном вождя клана, сиди на берегу – в мастерских, где плетут сети, и в коптильнях тоже достаточно дел. Нельзя, чтобы один бесталанный погубил весь корабль.
Мокрый парус рвется из рук, выламывает пальцы. Удержать. Продержаться. Где-то поблизости должен быть Птичий остров, там удобная бухта, вход в которую указывает маяк. Где же он? Почему не горит?
Волна, перекатившись через борт, холодным языком лизнула сапоги. Пробует, примеряется. Отпусти, Гневливая! Нет товара нынче на «Гагаре», нет тебе корысти. Вернемся домой, подарю горсть серебра на ожерелье.
Или не богатство тебе нужно? Нельзя быть слишком удачливым, слишком умным, ловким и смелым. Приглянешься Слепой Хозяйке, точно к себе заберет. Зато остальных корабелов пощадит. Может, и сегодня одного лишь из всех требует? Кого?
Волны смешались с тучами, и между ними напрочь затерялась луна. Мерзкие водянухи, распустив синие косы, пляшут на гребнях волн. Тела их светятся голубоватым сиянием, но только нечисть позволяет оно разглядеть. Тьма вокруг кромешная, туч и волн сражение. Где же маяк?
«Гагара» на секунду задержалась на гребне большой волны, словно вцепившись в воду, и в это время между разбежавшимися тучами вдруг показалась луна.
Вот он, Птичий остров, словно призрак поднялся из океана.
Почему же не горит маяк?
«Гагара» ринулась в узкую горловину ведущего к бухте пролива.
Сумели! Выжили! Вебьерн Хласк благодарно погладил амулет.
Огромный корабль, весь объятый мертвенным белым пламенем, возник перед «Гагарой», заслонив карбасу путь к спасению.
Вебьерн не успел прикоснуться к амулету. Страшно закричал Хрофт-кормщик. «Гагара» неуклюже зарыскала носом, ее повело в сторону. Удар. Грохот. Скрежет.
Вода под ногами. Вода над головой. Вода со всех сторон. Принимай, Слепая Хозяйка, своего избранника.
– …И вот выкатывается вперед один из этих страховидл неумытых и начинает щит кусать. Берсерк, ты ж мышь! Впавший в боевое безумие. На мороз с голым пузом выйти слабо, а вот щит грызть, это можно. А Снорри Верг смотрит на него и задумчиво так спрашивает: «Вкусно?». И-эх!
Ни уклониться от летящего в ноги палаша, ни выставить блок я уже не успеваю. Приходится прыгать. И тут же разворачиваться, ибо клинков у Свана два, рубится капитан с обеих рук, к ученикам беспощаден, а интересная история вовсе не повод отвлекаться от тренировки.
Милая семейная сцена в доме Къолей. Стоит посреди двора капитан городской стражи Оле Сван, байки травит, двумя палашами помахивает. Мы с Гердой вокруг него носимся. Хельга и Вестри с крыльца за действом наблюдают.
После истории с сектой Ждущих, охотившейся за Гердой, Оле все же пришлось пересмотреть свои взгляды на жизнь и взяться учить девчонку драться. Не думая сделать из нее мастера клинка, Оле хотел хотя бы научить Герду защищаться. Не преуспел. Думаю, здесь не справился бы и сам легендарный Рагнар Хлар, учитель Оле и Хельги. Герда размахивала шпагой, будто палкой ковер выбивала, зажмуривалась, отворачивалась и прикрывала грудь свободной рукой. Но это еще ничего, озадачить противника таким немыслимым стилем боя даже полезно, но вечно в защите не продержишься, иногда нужно переходить в контратаку. Тут-то и наступал конец всему. Герда могла стукнуть кулачком, лягнуть врага или, от большой беды, укусить. Но ткнуть в живого человека острой железякой, которой и убить можно… Такое деяние для милой девушки просто немыслимо.
Через пару недель мучений Оле вздохнул (похоже, с облегчением) и решительно заявил, что лучший прием для девушки – подол в руки и бегом. Однако это тоже надо уметь.
В первый же свободный день мы проснулись, разбуженные доносящимся со двора грохотом. Капитан Сван строил полосу препятствий. Получилась она пожиже и попроще, чем у стражнических казарм, но интересного все равно много. Битый и целый кирпич, камни, горки, канавки, фунс знает что скрывающие сугробы, ледяные катки. И по всему этому надо бегать, прыгать, перекатываться. Герде просто так, мне со шпагой в руке, потому как для меня уроки фехтования продолжаются, и вездесущий Сван не просто наблюдает и рассказывает истории из стражнической жизни, а так и норовит рубануть одним из своих палашей в самый неподходящий момент. Враг – он, дескать, не вежлив, дожидаться, пока в позицию встанешь, не будет. Из каких только невероятных и неудобных положений ни приходится выставлять защитные блоки!
Взбежать по наклоненной железной балке, спрыгнуть вниз, тут же уйти в кувырок, вскинуть руку, подставляя шпагу под летящий сверху клинок Оле, блокировать удар, подняться.
Герда замерла на верхнем конце балки. Жутко прыгать с высоты чуть ли не своего роста.
– Я никого не заставляю, – меланхолично говорит Оле. – Прыгай!!!
Пискнув, Герда прижимает руками подол и сигает вниз.
– Дочь моя, не позорь мои седины!
А Герда у нас теперь правда Герда Сван. Дочь Оле, признанная им перед миром и людьми.
Год назад Оле всерьез озаботился положением Герды в обществе. Город это не пограничный замок, со всеми его людьми клана, наемниками, отбитыми у кочевников пленниками, мимоезжими путниками, попросившими приюта на пару недель, а задержавшимися на три года, и прочими приемышами и приблудами. Это в цитадели никого не интересует, кто и на каких правах обитает в башнях и пристройках, был бы человек хороший. В городе по-другому. Принадлежность к клану здесь значит мало, про незамужнюю девицу, живущую в доме с чужими людьми, не раз подумают и скажут плохое. Даже обрученная невеста должна до свадьбы обретаться в доме родственников.
И вот то ли Сван сам услышал какую-то гадость, то ли кто-то ему таковую пересказал, то ли капитан вдруг подумал и понял, что непорядок. О чем и сообщил нам, прямо и откровенно, согнав на семейный совет.
