Резкий стук камня об фанеру, как выстрел разорвал тишину и эхом заметался в полумраке помещений.
– Э-э-э-э! Маяковский! – послышался снаружи грубый хрипловатый голос, характерно растягивающий гласные, – Слышь?
Сквозь щель заколоченного окна узкая полоска света падала на морщинистое лицо пожилого человека. Его серые глаза внимательно следили за происходящим снаружи. В руках заряженное ружьё. Курки взведены.
Компанию снаружи он увидел еще, когда их машина только показалась из-за сопки. Старик знал, что они приедут снова и ждал их. Пять человек на двух джипах. Все с оружием. Их намерения были понятны сразу, а выбитые пулями окна и изрешеченная дверь не оставляли сомнений.
Они приезжали уже два раза накануне. В первый раз ограничились лишь уговорами и угрозами. Во второй попытались штурмовать. Одного из них он подстрелил – ранил в ногу. И, возможно, дробь зацепила ещё кого-то. Сегодня на них белели свежие повязки.
– Короче, Маяковский! Пошутили, и хватит, – продолжил тот же голос, – теперь разговор конкретный. В общем, время тебе – до вечера. Открываешь двери и вали на все четыре стороны. Не тронем тебя, если с миром уйдёшь, честное пионЭрское, – парламентёр мерзко ухмыльнулся, – Ну, а если нет, пеняй на себя. Мы тебя по любому выкурим, и, уж ты мне поверь, тогда позавидуешь зомбакам. Они хоть боли не чувствуют. Короче, думай, пока есть время.
Огласив ультиматум, он чуть помедлил, прислушиваясь, затем снова ухмыльнулся и пошел прочь. Вся компания расселась по машинам и они уехали.
– Сволота… – прошептал старик, с ненавистью глядя им в след. Он аккуратно спустил курки и поставил ружьё к стене. Устало вздохнув, он опустился на стул. Вокруг тихо. В полосках света из окна беззвучно кружатся пылинки, и чуть скрипит старый стул, если немного пошевелиться.
Николай Иванович в свои неполные семьдесят лет повидал всякое. Он много где жил, много где и кем работал. Жизнь не была простой и лёгкой и изрядно его помотала.
И так сложились обстоятельства, что на склоне лет он оказался здесь, на краю земли, на этом маяке. Без семьи, без детей, без друзей.
Поначалу он работал, обслуживал маяк, заполнял журналы и следил за порядком. Но со временем всё оборудование было заменено автоматикой и должность его сократили. Уезжать Николаю Ивановичу было не куда, да и привык он уже здесь. А с годами тяга к перемене мест куда-то пропадает. Вот и остался при своём маяке Маяковским, как назвали его сегодняшние визитёры.
