Саймон Скэрроу - Меч и ятаган

Прежде всего, мне бы хотелось поблагодарить Кэролайн – за неизменную поддержку в период написания данной книги, а затем за обстоятельное прочтение и замечания к ней. Благодарю также Криса Импилью за то, что предоставил мне возможность ознакомиться со своей диссертацией о Великой осаде Мальты (1565). Большую помощь оказала и Изабель Пикорнелл – в частности, тем, что снабдила меня целым рядом историографических деталей, а затем вместе с Робином Картером проштудировала по моей просьбе готовый к изданию вариант книги. Спасибо всем.

Средиземноморье

Год 1545-й, июль

Галера мерно вздымалась и опадала на волнах непроглядного моря. «Быстрая лань» дрейфовала в полумиле от берега, за оконечностью мыса, дегтярно-черной в ночи. На передней палубе одиноко стоял молодой рыцарь, одной рукой сжимая идущие от передней мачты ванты[1]. Другой он поминутно отирал со лба морось вперемешку с испариной. За спиной у него находились две медные кулеврины[2] с дулами, задраенными от попадания влаги. К качке рыцарь давно привык, и хвататься за что ни попадя на спокойном в общем-то море не было нужды; тем не менее он судорожно сжимал просмоленный канат, не сводя напряженного взгляда со взбухающей темной пучины. Напряжен был и слух, чутко ловящий ритмичный плеск волн о борта. Прошло вот уже три часа, а то и больше, с той поры как капитан Жан Паризо де ла Валетт с четырьмя матросами отчалил на небольшой шлюпке к берегу. Было так: на плечо рыцарю легла рука, и в ободряющей улыбке проглянули зубы капитана, голубовато-беловатые в ночном сумраке. Он обратился к рыцарю с просьбой принять команду на время его отлучки с галеры.

– Вы надолго ли, сир?

– Часок-другой, Томас, не больше. Удостоверюсь только, что наши друзья благополучно расположились на ночлег.

При этом оба машинально глянули на бухту по ту сторону мыса. Там, милях в трех, не больше, стояло на якоре близ берега турецкое купеческое судно – во всяком случае, так им сказал рыбак, которого они накануне случайно встретили в море. Сейчас команда галеона[3] наверняка сидела на берегу у костров, а на судне оставалась лишь горстка людей, высматривающих любую опасность с моря.

В водах вдоль африканского побережья было полно пиратов, однако турки остерегались отнюдь не свирепых корсаров. От их налетов галеон защищала охранная грамота османского султана Сулеймана. В Белом (так турки именовали Средиземное) море корабли магометанских владык ждала опасность куда более грозная. И исходила она от Ордена Святого Иоанна – сравнительно небольшого отряда рыцарей-христиан, ведущих беспрестанную войну со всеми, кто исповедовал учение пророка Мухаммеда. Горстка рыцарей – вот и все, что осталось от некогда могущественных духовно-рыцарских орденов христиан, властвовавших на Святой земле до того, как их оттуда изгнал воитель Саладин[4].

Теперь их обиталищем были голые скалы Мальты, дарованные Ордену королем Испании. С этого острова рыцари выходили на своих галерах в море, преследуя магометан везде, где только могли их найти. Вот и этой безлунной ночью одна из галер Ордена изготовилась напасть на большой, бокастый купеческий корабль, дремлющий сейчас на якоре на расстоянии не больше трех миль.

– Пожива должна быть богатая, – задумчиво предположил Томас.

– Это так. Но все это мы делаем в угоду Господу, – строгим голосом напомнил ла Валетт. – И какие бы трофеи мы ни взяли, все они пойдут на святое дело борьбы с нехристями.

– Да, сир, – тихо отозвался Томас. – Мне это известно.

Сама мысль, что рыцарь, превосходящий его по возрасту и званию, может истолковать его слова как упрек в неправедном промысле, повергала в стыд.

– Успокойся, Томас, – непринужденно сказал ла Валетт. – Я вижу твое сердце. Ты такой же верный борец за Христову веру, как и я, и солдат из тебя превосходный. Когда-нибудь, может статься, и у тебя под началом будет своя галера. И когда тот день настанет, ты ни на миг не должен забывать, что твой корабль – это меч в деснице Божией. И все трофеи добываются тем мечом во славу Его и именем Его.

Томас кивнул, а ла Валетт, повернувшись, скользнул в брешь в загородке борта по концу вниз, в шлюпку, что уже колыхалась возле корабельного носа. Капитан рыкнул приказ, и матросы налегли на весла, правя ее в сторону не различимого отсюда берега. Минуты не прошло, как их всех поглотила темнота; Томасу оставалось лишь смотреть вслед.

И вот сейчас, спустя кажущиеся бессчетными часы, его начинало одолевать беспокойство. Очень уж долго ла Валетт не возвращался. Рассвет уже не за горами, и, если капитан в ближайшее время не появится, момент внезапности ночной атаки будет безвозвратно упущен. Ну а если ла Валетт со своими людьми и вовсе попал к туркам в плен? Эта непрошеная мысль кольнула сердце холодной иглой. Всем известно, как любят сарацины[5] поистязать, медленно умучить рыцарей Ордена, что попадают к ним в лапы. И еще одно его тревожило: с пропажей ла Валетта бремя командования галерой ляжет на его, Томаса, плечи. Груз явно не по силам. Словом, мысли такие, что на душе тошно.

Уловив невдалеке движение, он резко обернулся и увидел рослого человека без шлема, который поднимался по лесенке на небольшую переднюю палубу. Объема фигуре придавала стеганая поддева и темный балахон с крестом, смутно белеющим под светом звезд. Оливер Стокли был на год старше Томаса, но в Орден вступил позже, а потому по званию считался несколько младше. Что, впрочем, не помешало им меж собою ладить.

– Не видать ли капитана?

Томас невольно улыбнулся никчемности этого вопроса. Что ж, хотя бы не у него одного тетивой звенят нервы от долгого ожидания.

– Пока нет, Оливер, – ответил он с напускной невозмутимостью.

– Ничего себе! Так, глядишь, из-за задержки придется отменять всю затею.

– Надеюсь, что до этого дело не дойдет.

Стокли скептически хмыкнул.

– Хотелось бы. Наша сила во внезапности. А без нее мы рискуем потерять людей больше, чем можем себе позволить.

Что верно, то верно. На сегодня рыцарей в Мальтийском ордене насчитывалось менее пятисот. Беспрестанная война с турками алчно взимала свою мзду кровью, и Ордену становилось все труднее пополнять свои ряды. Раздирающие Европу распри и войны, строжайшие требования к неофитам[6] – все это не лучшим образом сказывалось на числе молодых дворян, желающих вступить в Орден. В прежние времена такой бывалый воин, как ла Валетт, выходил бы на своей галере как минимум с дюжиной молодых, стремящихся проявить свою доблесть и истовость веры рыцарей. Теперь же приходилось довольствоваться пятью, из которых Томас был единственным, кому доводилось видеть турок в бою. Вместе с тем он знал, что его капитан не откажется от схватки даже в том случае, если ее успешный исход не гарантирован.