Марк Лициний Красс прохаживался вдоль медицинской палатки, где находилось тело его разведчика. Один из его лучших воинов лежал на земле, закиданный старыми одеждами и пыльными мешками. В палатку было запрещено входить всем, кроме самого Красса и его личного врача. Один вопрос не давал ему покоя вот уже несколько часов: как могло случиться, что отряд из трехсот лучших, проверенных, опытных воинов просто исчез через несколько дней после того, как покинул охраняемый лагерь. Правда, одного солдата все же нашли на дне ущелья. Но куда делись остальные и от чего погиб его человек, Красс понять не мог. Солдаты гибнут на войне, и это не вызывает ни у кого удивления, но все гибнут по-разному. Этот же солдат сразу привлек внимание врача, и тот уже доложил своему командиру о странностях гибели. А необычным здесь было то, что смерть наступила из-за маленького кусочка металла, который пробил шлем, вошел в висок, вышел с обратной стороны головы и застрял в противоположной стороне шлема. На наконечник стрелы это не было похоже, на копье тоже, не говоря уже об обломке меча. Красс не мог объяснить себе эту загадку, и это его сильно волновало, если не сказать, что пугало. Получалось, что где-то недалеко от его лагеря бродит что-то, что может с легкостью справиться с любым его легионером, всего лишь швырнув в него маленький кусочек металла. Даже в самых смелых своих догадках он не мог и предположить, что его легионер погиб от пули, которая еще только будет выпущена через две тысячи лет на оружейном заводе в г. Ижевске.
Телефонный звонок раздался ровно в половине второго ночи. Полковник ФСБ Корепанов по привычке сначала посмотрел на часы и только потом уже поднял трубку. Так как в телефоне заиграл Гимн России, то он сразу понял, что звонят с самого верха.
– Полковник Корепанов, – представился он.
В трубке металлический голос, отчеканивая каждое слово, строго произнес:
– Полковник, Вам необходимо незамедлительно прибыть в Кремль. Через двадцать минут в аэропорт прибудет самолет МЧС. В Вашем районе объявлено чрезвычайное положение в связи с тем, что загорелся близлежащий поселок. Самолет сделает один заход для сбрасывания воды над горящей территорией, сядет для дозаправки и возьмет курс на Москву. Машина ФСО ждет Вас у подъезда. В аэропорту Вас встретит наш человек, Вы переоденетесь в форму МЧС, подниметесь на борт самолета и прибудете в Москву. В самолете ни с кем не разговаривать, лучше всего сделать вид, что спите, и помните, что с этой минуты Вы находитесь на задании особой секретности. И еще… поздравляю Вас, Генерал-Майор.
Корепанов как человек военный сразу понял, что дело серьезное, поэтому, когда металлический голос заканчивал последнюю фразу, был уже полностью одет и выходил в подъезд. На улице стояла тонированная иномарка, дверь была распахнута. Корепанов молча уселся на заднее сидение и погрузился в свои мысли. Он был лучшим аналитиком в отделе и запоминал любую мелочь, которая могла бы ему пригодиться впоследствии. Его анализ прогнозируемых ситуаций всегда попадал на сто процентов в точку, поэтому руководство, не особо опасаясь за свои места и погоны, всегда смело отправляло его донесения на самый верх, получая за это звезды, премии и должности.
– Так, машина не наша, а это значит, у ФСО здесь находится свой постоянно действующий отдел. Странно, почему я про него никогда не слышал. Вся информация стекается ко мне, от них же никогда ничего не поступало. Задание особой секретности… так, так… Значит, чтобы меня незаметно доставить в Москву, сожгли тридцать домов, объявили режим чрезвычайной ситуации, вызвали МЧС с самолетами… никто не заподозрит, ловко придумали, но я бы добавил сюда не один горящий поселок, а несколько, чтобы уж наверняка…
И тут его передернуло. Он вспомнил, как вчера по новостям передавали, что в нескольких совершенно разных областях произошли пожары из-за небывалой жары. Сгорели леса, дома, дачи, были жертвы среди населения…
Начало операции впечатляло своим размахом. В самолете Корепанов натянул кепку на самые глаза, поднял воротник бушлата, ушел в самый темный угол, отвернулся от прохода и сделал вид, что уснул среди баррикад из ящиков со спиртным. На него внимания никто не обращал, МЧСники всю дорогу пили водку и были заняты своими впечатлениями о проделанной работе и мечтами, куда потратят свои геройски заработанные премии.
По прилету в аэропорту к нему подошел человек в гражданском и предложил пройти через служебный вход. На автомобильной стоянке, где обычно яблоку негде упасть, было пусто. На всей территории стояли только четыре тонированных мерседеса. Корепанов огляделся вокруг, ища машину, на которой его должны были доставить к месту, и, ничего не увидев подходящего, вопросительно посмотрел на своего сопровождающего. Тот уверенным шагом направился в середину колонны из мерседесов и услужливо открыл перед ним заднюю дверцу. Кортеж летел с огромной скоростью, не останавливаясь на светофорах. На всех перекрестках полицейские создавали для него зеленый коридор и отдавали честь, непонятно кому. Не снижая скорости, машины влетели в ворота Кремля и, проехав еще немного, остановились у подъезда огромного здания с большими стеклянными дверями. К машине тут же подскочили люди в гражданском и открыли дверцу: «Товарищ Генерал, Вас ждут, пройдемте…»
Корепанов прежде не бывал в Кремле, но оглядываться по сторонам не стал. Ему было достаточно сделать несколько беглых взглядов, чтобы полностью составить для себя всю картину расположения коридоров и кабинетов. Возле каждой двери стояло по два человека. Совершенно не специально он просканировал всю охрану и тут же выдал для себя полный расклад: рост от ста девяноста, стрижки короткие, подтянутые, с гордой осанкой, ведут себя уверенно, но не нагло, глаза слегка прищуренные и внимательные, не подернутые белизной, и так далее… Значит, звания у всех не ниже полковника, неоднократно бывали в горячих точках, но в длительных боевых действиях участия не принимали, скорее всего, были в сопровождении руководства. Интересно, у кого это охрана такого уровня?
А вот и последняя дверь. Корепанов сразу понял это. Она была по размеру больше остальных, гораздо красивее, и возле нее стояло уже четыре охранника. В комнате было сумрачно. Окна, закрытые тонировочной пленкой, совершенно не пропускали свет и шум с улицы. Пришлось идти шагов двадцать, чтобы дойти до середины этого кабинета. Остановившись, он по-военному представился:
