На праздник в небольшом загородном пансионате собираются гости. У каждого своя причина спрятаться в уединенном месте: одни надеются обрести семейный покой, другие – вечный. Но обстоятельства «путают все карты». Герои решают нравственные задачи, делают нелегкий выбор, влюбляются, ревнуют. Жизнь сталкивает их то в ссорах, то в смешных ситуациях, то в исповедальных беседах, а однажды объединит перед лицом серьезной опасности. За короткий срок они откроют в себе и партнерах много нового, обретут бесценный опыт, поймут, что только в любви вечный смысл, спасение и ключ к осуществлению мечты.
* * *
Поезд набирал скорость. За окном двухместного купе то и дело менялись картинки городского пейзажа. Вот уже позади эстакады кольцевой дороги, и взору открылись заснеженные поля и перелески Подмосковья.
Подполковник в отставке Балашов, стройный мужчина средних лет, открыл чемодан и достал спортивный костюм – новенький, с эмблемой мирового бренда. Он мог позволить себе такие вещи – служба в специальном подразделении, да еще в горячих точках, имела приличный денежный эквивалент даже на пенсии.
Быстро переодевшись, Балашов устроился за столом и развернул газету, купленную на вокзале. Но чтение прервал шум отодвигаемой двери.
В купе вошел упитанный господин в очках и со вздохом облегчения плюхнулся на лавку.
– Уфф! Упарился. Представьте себе пробежку через весь состав, – доставая носовой платок, пожаловался он к Балашову.
– Опоздали?
– Угу. Уцепился за последний вагон. А проводница, черт ее возьми, давай билет требовать. А поезд идет, прикиньте!
– Ничего. Главное, едем.
– И то верно. Извините, даже не поздоровался. Олег Петрович, – привстал он, протягивая руку. – Можно просто Олег.
– Сергей, – ответил на рукопожатие Балашов, тоже вставая.
– Вот и чудесно, – резюмировал Олег, снимая дубленку. – Бог, как говорится, послал доброго соседа. А то, знаете, как бывает…
Попадется какой-нибудь зануда или, извините, алкаш, и маешься с ним всю дорогу, километры считаешь…
– А если я тот самый зануда и алкаш, – усмехнулся Балашов. – Откуда вам знать?
– Ну-ну. Не на того напали. Я, дорогой Сергей… как по батюшке?
– Владимирович.
– Сергей Владимирович, по профессии психолог. Меня на мякине не проведешь. Сразу вижу – нормальный человек передо мной или… так сказать, с тяжелыми комплексами.
– У-у, тогда это серьезно. Боюсь, всю подноготную раскроете, пока едем.
– Ха-ха-ха, – рассмеялся психолог, открывая свой чемодан. – Такой цели у меня нет. Зачем мне лишняя информация? Человеческий мозг не бесконечен. Дай бог, с профессиональными задачами справляться, а с попутчиком хотелось бы просто человеческой беседы. Так сказать, разделить тяготы долгой зимней дороги. Кстати, куда путь держите?
– В Синеборск.
– Синеборск? – наморщил лоб Олег. – Извините, а где это?
– В зауралье.
– А-а. Не знаю тех мест. Мимо проезжаю. Мне значительно дальше. Новосибирск. Не бывали?
– Нет, не приходилось. Красивый город?
– Кому как. А для меня лучше нет. Родился там. Детство и юность прошли. Да что там прошли! Пролетели, как миг.
Он сел возле раскрытого чемодана и ностальгически вздохнул.
– Да-а… Юность… В семнадцать лет покинул родные стены и бываю там все реже. С тех пор как похоронил мать, пять лет не был.
Он снял очки, задумчиво протер их платком, снова вздохнул:
– Решил навестить могилу родителей. У них день свадьбы как раз в Новый год. Нынче пятьдесят лет стукнет. Золотая свадьба. Да-а…
Балашов сочувствующе кивнул.
– Они там, – вскинув глаза, продолжил Олег, – наверное, вместе. Как думаете?
– Все может быть, – пожал плечами Балашов. – Я законченный атеист, но временами верю в загробную жизнь и прочие чудеса.
– То есть, хотите сказать, были факты?
– Ну как сказать? Факты не факты, а странности были.
– Например?
– Хм. Сразу чувствуется профессиональная хватка. Я уже готов все тайны на блюдечке выложить.
– Ха-ха-ха, – весело рассмеялся Олег. – Не преувеличивайте мои возможности. Такое часто бывает именно в поезде. Не замечали? Открываешься соседу по купе с такой неудержимостью, словно только и ждал этого момента.
– Я знаю причину.
– Да?
– Мы с вами вряд ли встретимся еще. И тайны наши, никому не нужные, улетят в эту круговерть, – сказал Балашов, кивнув на окно, за которым разыгралась метель.
– Вы правы. Человеку порой остро не хватает исповеди. Идти с нею в церковь не каждому под силу, а под мерный стук колес, да еще в таком уюте, язык сам собой развязывается.
– Сам не сам, а под коньяк точно развяжется, – улыбнулся Балашов, извлекая из недр объемного чемодана бутылку «Наполеона».
– Как говорится, у них с собой было, – потирая руки, сострил Олег. – Ну, тогда и я свой вклад внесу. Вареная курица подойдет?
– В самый раз. Я, знаете, со сборами и поесть толком не успел.
– Вот-вот. У меня и пирожки с собой. Жена специально напекла. Говорит, нечего по ресторанам шастать. Дорого, да и отравить могут.
– Знаем, плавали.
В купе заглянула проводница.
– Чай будете?
– А как же! – бодро отозвался Олег. – Обязательно. И погорячее.
– Олег, вы еще не переоделись, – заметил Балашов. – Я пока выйду, а вы тут…
– Так сказать, в походное облачусь, – весело закончил тот.
Балашов вышел в коридор и встал возле окна, вглядываясь в снежную пелену. С ним творилось нечто похожее на природное явление, те же сумятица и волнение, отчего душе хотелось не то спрятаться, не то и впрямь открыться первому встречному.
* * *
На столе красовался аппетитный натюрморт из курицы, пирожков, нарезанного лимона и фруктов. Центром композиции была бутылка коньяка – из черного матового стекла в форме графина.
– Капитально собрались, – кивая на бутылку, сказал Олег.
– В смысле? – не понял Балашов, доставая из пакета влажные салфетки.
– Коньяк-то элитный.
– А-а. Это случайно. Сын презентовал. Он у меня бизнесом занимается, часто в разъездах. Есть возможность в дьюти-фри отовариться.
– Понятно. Ну что? По первой?
– Давайте за знакомство.
Они выпили. Не торопясь, смакуя изысканный букет французского напитка.
– Я не знаток таких вещей, – надкусив дольку лимона, сообщил Балашов. – В молодости предпочитал водку. Теперь на вино перешел. И даже, представьте, сделал открытие.
– Какое? Ин вино веритас? – пошутил Олег.
– Вот именно. Водка, она что? Сразу отключает разум или искажает его, трансформируя человека в животное.
– И это в лучшем случае, – поддакнул Олег. – Иные трансформируются в таких монстров, что никакое животное рядом не стояло.
– Так и есть. А вино, хорошее, выдержанное, возвышает душу.
– Ну не знаю, – усмехнулся Олег, качая головой.
– Я ведь о собственных ощущениях, – уточнил Балашов. – За все человечество не берусь судить.
