Тихий океан, 1848 год
За все годы плаваний по океанам капитан Горацио Доббс не встречал таких пустынных вод. Он расхаживал по юту нью-бедфордского китобоя «Принцесса», и его серые глаза цепко, как прожекторы, обшаривали все видимое пространство. Тихий океан представлял собой голубую пустыню. Ни одного фонтана на горизонте. Ни один улыбчивый дельфин не кувыркался перед носом судна. Ни одна летучая рыба не проносилась над гребнями волн. Жизнь в море словно прекратилась.
В китобойной иерархии Нью-Бедфорда Доббс считался принцем. В салунах на побережье, где собирались гарпунеры с острым взглядом, или в гостиных богатых квакеров, владельцев китобойных судов, на Джонни-Кейк-Хилле говорили, что Доббс способен почуять кашалота за пятьдесят миль. Но в последнее время нос капитана ощущал только опасный запах мятежа.
Доббс уже боялся ежедневно записывать в судовой журнал свои неудачи. Вечером прошлого дня, подводя итог своим неприятностям, он написал:
«27 марта 1848 года.
Свежий юго-западный ветер. Над плаванием, как гнилой туман, нависла неудача. Во всем Тихом океане ни капли ворвани[1] для бедной «Принцессы». На полубаке зреет недовольство».
С квартердека[2] Доббс прекрасно видел все судно; нельзя было не заметить поведения матросов: они отворачивались или поглядывали на него украдкой. Офицеры с тревогой докладывали, что обычное ворчание экипажа на полубаке слышно все чаще и становится все злее. Капитан приказал помощникам держать пистолеты наготове и не выходить на палубу в одиночку. Мятеж пока не вспыхнул, но на полубаке, в темном душном носовом кубрике, расположенном там, где сужается нос, пошли разговоры о том, что неудачи закончатся, если с капитаном что-нибудь случится.
Рост Доббса – шесть футов четыре дюйма, и в профиль он человек-скала. Он уверен, что сможет подавить бунт, но не это его главная забота. Капитан, вернувшийся в порт без груза ворвани, совершает непростительный грех перед владельцами судна – их вложения не окупаются. Никакой экипаж больше не пойдет с ним в море. От успеха или провала рейса зависят репутация, карьера и доходы.
Чем дольше судно остается в море, тем вероятнее невезение. Заканчиваются припасы; растет опасность цинги и других болезней; ухудшается техническое состояние судна, нервничает экипаж. Заходить в порт для ремонта и пополнения припасов рискованно – матросы могут сбежать и наняться на более успешное судно.
Удача ни разу не посетила экспедицию с того самого момента, как ясным осенним днем под приветственные крики провожающих сверкающий новый китобой отошел от запруженной народом пристани. Столь злосчастное плавание удивляло Доббса. Ни один корабль не был лучше подготовлен к таким походам. У «Принцессы» опытный капитан, отборный экипаж и новые острые, как бритва, гарпуны.
Трехсоттонную «Принцессу» строили на одной из самых известных верфей Нью-Бедфорда. У судна длиной чуть больше ста футов был бимс[3] шириной почти тридцать футов, что позволяло разместить в трюме три тысячи бочек, способных вместить девяносто тысяч галлонов ворвани. Корпус из прочного дуба сможет выдержать самую сильную бурю. На шлюпбалках, нависающих над планширом, висели четыре вельбота. Моряки высмеивали широкие, с квадратной кормой новоанглийские китобойные суда, но такой с виду неуклюжий корабль способен годами выдерживать самые сложные условия плавания, в то время как его более стройные соперники давно дали бы течь.
После выхода «Принцессы» из порта свежий ветер наполнил ее большие квадратные паруса, поднятые на трех мачтах, и рулевой повернул на восток от русла реки Акушнет и вывел судно в Атлантический океан. Подгоняемая попутным ветром, «Принцесса» быстро прошла по океану к Азорским островам. После недолгой остановки в Фаяле, где на борт взяли запас фруктов, чтобы предотвратить цингу, судно повернуло нос к южной оконечности Африки и без происшествий обогнуло мыс Доброй Надежды.
Но за все последующие недели, бороздя Тихий океан, они не встретили ни одного кита. Доббс знал, что встречу с китами дарит не фортуна, а хорошее знание погоды и путей миграции, но, вглядываясь в пустой горизонт, он все чаще думал: уж не проклято ли его судно? Он отогнал эту опасную мысль, прошел к коку, который чистил печь, и сказал:
– Поиграй-ка на скрипке.
Надеясь улучшить настроение, капитан каждый вечер на закате приказывал коку играть, но веселая музыка, казалось, только усугубляла атмосферу напряженности, окутавшую «Принцессу».
– Обычно я играю на закате, – уныло произнес кок.
– Не сегодня, кок. Посмотрим, не приманит ли твоя скрипка кита.
Кок отложил тряпку и неохотно развернул кусок ткани, в котором хранился его видавший виды музыкальный инструмент. Сунув скрипку под щеку, не настраивая ее, он поднял смычок и заиграл. По мрачному виду матросов он понял, что они считают, будто его игра отгоняет китов; играя, он каждый раз опасался – и не без причин, – что кто-нибудь бросит его за борт. К тому же у скрипки осталось всего две струны, и репертуар невелик: он заиграл мелодию, которую экипаж слышал десятки раз.
Пока кок играл, капитан приказал старшему помощнику наблюдать за полуютом. А сам по узкому трапу спустился в свою каюту, бросил на койку потрепанную шляпу и сел за стол. Просмотрел карты – но он уже прошел все привычные участки, где водились киты; тщетно. Он откинулся на спинку стула, закрыл глаза и опустил подбородок на грудь. Но проспал всего несколько минут: его сон прервали дивные слова, которых он не слышал многие месяцы:
– Фонтан! – И снова: – Фонтан!
Глаза капитана распахнулись; он вылетел из кресла, как снаряд из катапульты, схватил шляпу и взлетел по трапу на палубу. Светило яркое солнце; капитан посмотрел на верх грот-мачты в ста футах над палубой. На всех трех мачтах сидели наблюдатели, которые менялись через каждые два часа; впередсмотрящие стояли на маленьких платформах внутри металлических корзин.
– Где фонтан? – крикнул капитан наблюдателю.
– По скуле правого борта, сэр. – Наблюдатель показал на нос. – Вон там. Вон фонтан!
В четверти мили от них из воды поднялась гигантская молотообразная голова и в фонтане брызг снова ушла под воду. Кашалот. Доббс крикнул рулевому, чтобы тот поворачивал к киту. Матросы проворно, как обезьяны, вскарабкались на снасти и развернули паруса.
Судно начало медленный разворот, и в это время второй наблюдатель крикнул из своей корзины:
– Еще один, капитан! – Голос его от волнения звучал хрипло. – Клянусь богом, еще один.
Доббс в подзорную трубу разглядывал сверкающую поверхность моря. Фонтан был невысоким и бил в разные стороны, наклонясь вперед под углом в сорок пять градусов. Капитан повернул трубу вправо, потом влево. Еще фонтаны. Целое море китов. Он гулко захохотал. Он видел перед собой целое состояние, пока что сосредоточенное в китовом жире.
