Мертвячка из озера.
Шпионский детектив.
Все имена, названия и события вымышлены. Любые совпадения являются случайными.
Сэр Томас Генри снял очки в тонкой стальной оправе, и близоруко поморщился.
Изящным (наверняка, годами отработанным) движением вынул из кармана пиджака носовой платок со скромной консервативной монограммой в уголке, и неторопливо протёр стёкла. Проверил на свет. Подышал, и протёр ещё раз. Водрузил очки на нос, и посопел, принюхиваясь.
Плохо. Что запах, что вид нисколько его не удовлетворяли.
Он перевёл взор на женщину, стоявшую рядом.
Пышные каштановые волосы выгодно подчёркивают белизну нежной кожи почти круглого лица. Стан, тоже, конечно, немножко отличается от консервативных аристократических кондиций: вовсе не сухопарый. Зато какие бёдра!.. (Особенно на ощупь.)
Грудь – вообще: глаз не оторвать! Вырез элегантного «дорожного» платья не столько скрывает, сколько выставляет, на зависть окружающим, то, что теперь принадлежит не столько миссис Томас Генри, сколько ему. Он невольно сглотнул.
Плюс ко всему – очень милая открытая улыбка.
Да, она у него – прелесть! Вот такое, чудесно найденное – не тронутое налетом с детства вдолбленного, почти ханжеского, представления о своей родовой «высокородности», (Провалиться бы ей к …рам, этой самой «высокородности»!) воплощенное обаяние.
– Дорогая, – сэр Генри обратился к новоиспечённой миссис Томас Генри, – Я прошу извинить за несколько …э-э… необжитой вид нашего, так сказать, Родового Гнезда. Дело в том, что я здесь не жил, если мне не изменяет память… Ну да – со дня похорон дяди Рэндолла. То есть, девять лет. Конечно, с тех пор здесь всё… Хм. Немного запущено.
Но ничего – надеюсь, ты поможешь нам с Мерчиссоном обустроить эту мрачную громадину, и превратить её в уютное семейное гнёздышко!
Супруга с двухмесячным стажем, в девичестве Каролина (Кэролайн, как она именовала себя на американский манер) ВанЭйрих, достала косметичку, пока муж занимался своей оптикой.
Но в отличии от него она пыталась, припудриваясь и подкрашиваясь, поднять себе настроение. Поскольку её румяное и жизнерадостное личико в «улучшении» нисколько не нуждалось. А вот душа – несомненно требовала таймаута. Так что ответная улыбка оказалась несколько натянутой.
Вид этой грязно-чёрной руины, которую её супруг именовал почти с гордостью «Родовым Гнездом», нисколько повышению настроения не способствовал. Скорее, наоборот.
Даже ей было ясно с первого взгляда, что замок очень стар и запущен.
И даже плющ, ярко-зелёным полотнищем практически полностью укрывавший его неплохо, в-принципе, сохранившийся фасад, нисколько не скрашивал впечатления этой самой запущенности и… скуки.
Да, наверняка в этой сельской глубинке ужасающе скучно – как днём, так и долгими, мрачно нависающими над равниной, вечерами. И ночами – ей так и представлялось, как над ночной равниной разносится заунывный вой какого-нибудь потомка собаки Баскервилей…
Ближайшая деревня, которую они проехали, добираясь сюда, состояла всего из десяти-двенадцати домиков, кстати, выстроенных из такого же, лишь слегка обработанного, местного, камня, скрепленного потемневшей от дождей и времени известью, и своим чёрно-унылым видом отнюдь не способствовала возникновению желания преодолеть отделяющие её от замка две мили.
Конечно, с полным правом «громадой» монолит замка назвать нельзя. Но и маленьким это сооружение не было – в ширину фасад простирался не меньше, чем на шестьдесят ярдов. В высоту же весьма напоминавшее слегка переделанную средневековую крепость строение имело всего два этажа – но очень высоких.
Протопить зимними вечерами не менее чем пятиярдовые в высоту покои, как почему-то сразу подумала Кэролайн, будет нелегко.
Разумеется, отдавая дань традициям архитектуры и аристократизма, передняя часть замка выходила на приветливую лужайку с фонтаном, вокруг которого и шла, собственно, подъездная дорожка, и деревья старого парка стояли редко, и почти ничего не затеняли. Однако в глубине, за замком, явно виделись верхушки густого и не слишком ухоженного, практически леса – с левой стороны строения. С правой же густые заросли камыша и кустов скрывали что-то вроде небольшого озера.
Возможно, остатки оборонительного рва вокруг владений древних феодалов.
Высоченные двери из старого, и тоже почти чёрного дуба дрогнули, скрипнув.
Одна из створок медленно и торжественно распахнулась, открыв взору всё ту же настораживающую черноту. Словно материализовавшись из пустоты, в проёме неторопливо возникла гротескно прямая фигура, и по ступеням сошёл пожилой мужчина. Его осанка и походка, отработанные за долгие годы, сказала бы ей кто он, даже если бы на нём не было отлично сидящей и почти новой ливреи.
– Дорогая… – сэр Томас слегка запнулся, давая дворецкому подойти. – Позволь тебе представить Мерчиссона, нашего, так сказать, фамильного дворецкого. Мерчиссон – это миссис Томас Генри, она теперь полноправная хозяйка «Большого озера».
Сэр Томас оглянулся на таксиста, уже выгрузившего из багажника пять чемоданов, две сумки и шляпную коробку, и поторопился добавить:
– Мерчиссон! Будь любезен позвать Ганса, и приказать ему перенести в комнаты наш багаж.
Мерчиссон, которому новоиспечённая хозяйка вежливо и слегка испуганно улыбнулась, склонился в глубоком поклоне. И только выпрямившись, неожиданно глубоким голосом ответил, придав тону положенную долю торжественности:
– Очень приятно познакомиться, миссис Томас Генри! Для меня будет честью служить столь очаровательной Хозяйке, – выделив это слово, он развернулся к хозяину, и намного сдержанней произнёс, – Слушаюсь, сэр. Немедленно распоряжусь, – после чего сделал приглашающий жест, пропуская приехавших в замок.
Переглянувшись, молодожёны вошли, поднявшись по трём широким, но сильно выкрошившимся ступенькам. Сэр Томас старался бодрым видом хоть как-то поднять явно упавшее настроение своей супруги, гордо сообщив:
– Этот замок начали строить в тысяча четыреста шестьдесят четвёртом году. А закончили только через сорок лет!
– Знаешь, дорогой… В это я запросто могу поверить. Если бы ты сказал, что он стоит ещё со времён норманнов, я и то поверила бы! – нескрываемое разочарование «родовым гнездом» сквозило не только в тоне новоиспечённой хозяйки, но и в нервном движении точёного плечика.
Мерчиссон, войдя сразу за ними, закрыл дверь, после чего позвонил в колокольчик, лежавший на трёхногом, скорее уж похожем на этажерку, столике. Почти мгновенно появилась горничная в белом и отлично накрахмаленном переднике.
– Майра, – в тоне Мерчиссона звучала гордость и удовлетворение, словно это лично он выбрал хозяину такую красавицу в жёны, – проводи миссис Томас Генри и сэра Генри в их апартаменты.
