Утро. Он шел в наушниках по пустой улице. Солнце еще не взошло, поэтому дорогу ему освещали высокие попутные фонари. Печальные окна печальных домов, печально глядели ему вслед, будто провожали в последний путь. Старые, дырявые, белые кеды на его ногах, мягко ступали по еще сырому, после рыданий ночных туч, асфальту. Черные длинные джинсы и местами выцветшая от ультрафиолета черная футболка колыхались от каждого шага, как парус. Было прохладно, а так как Он был легко одет, по его телу то и дело пробегали мурашки, образуя гусиную кожу. Но он будто не замечал этого и лениво, но уверенно шагал вперед.
Деревья на темной алее, многоэтажные дома печальных окон, трава, покрытая росой, густые серые тучи, на еще темном небе, и даже единственная, ярко светящая красно-белым светом звезда, которую ученые назвали Марс; никто, никто не знал куда он идет… И сам он тоже…
Музыка в наушниках играла очень громко, но в его голове все равно крепко сидела мысль о самоубийстве. Не смотря на тот хаос, который творился в его мозгу, все его нервы сладко спали на своих местах и поэтому все движения были медленными, кроткими и безмятежными. Но самое жуткое спокойствие было нарисовано на его худом, скулистом лице: необычные, черные, как ночь глаза, расслаблено провожали из поля зрения камушки асфальта разных цветов, форм и размеров. Вдруг он резко остановился и замер. Закрыл глаза, медленно поднял голову, и, устало открыв черные очи, уставился на многоэтажку, которая выделялась среди остальных, своей высоты. Недолго постояв, он снова опустил голову и направился к этой многоэтажке.
Поднимаясь наверх, он встретил бездомного человека, спящего лежа на лестнице. Этот бездомный был одет в черные джинсы, черную, местами выцветшую от ультрафиолета футболку, а на ногах были старые, дырявые, белые кеды. На голове незнакомца был черный капюшон. Он стоял, рассматривая бездомного и думая о чем-то своем. Затем, переступив через спящего пошел вверх по лестнице.
