Просыпающийся город жил своей привычной жизнью. Базарная площадь Хелликии, как огромный гудящий пчелиный улей, медленно и неспешно заполнялась ежедневной суетой – гомоном спешащих по своим делам граждан, скрипом груженых товаром телег, криками горластых торговок, нетерпеливым ржанием лошадей и звоном ударяющегося о наковальню молота. Воздух заполнялся острыми и пряными запахами от разожженных костров, жарящегося на вертелах мяса, хмельной браги и свежевыпеченного хлеба.
- С дороги! Глаза разуй, рохля! - злой окрик заставил Ли отвлечься от созерцания того, как пышнотелая тетка поймала худющего ободранного пацаненка, пытавшегося украсть у нее с прилавка яблоко, и теперь что было силы тягала мальчишку за ухо, рискуя его и вовсе оторвать.
Оливия отскочила в сторону с проезжей части, выслушав в свой адрес еще парочку забористых ругательств от румяного и грузного дядьки, сидевшего на облучке огромной фуры, заполненной пузатыми дубовыми бочками с элем.
- Тетенька, отпустите, я больше не буду, - визжал парнишка, тщетно силясь выдернуть свое опухшее и покрасневшее ухо из пухлых цепких пальцев свирепой торговки.
- Вша мелкая, гнусь навозная! - вопила тетка. - Я тебе покажу, голодранец, как жрать мои яблоки. Сейчас сдам тебя Гончим, и пусть высекут тебя у ратуши, чтоб впредь неповадно было.
- Тетенька, не надо, я просто есть хотел. Пожалуйста! – лицо мальчишки некрасиво сморщилось, из широко распахнутых глаз брызнули слезы, прокладывая светлые дорожки по впалым и замурзанным щекам.
- Отпусти его, - понизив голос, Ли натянула капюшон пониже и сделала уверенный шаг навстречу разъяренной торговке.
Тетка замерла, окинув придирчивым взглядом невысокую худощавую фигуру Ли, одетую в новенькие коричневые замшевые брюки, такую же охотничью куртку и добротные сапоги из саррийской кожи.
- Тебе какое дело? – недовольно нахмурилась женщина, сдавив ухо пацана еще сильнее. – Или ты его сообщник? Развелось вас, ворья, как блох у собаки. Так я вас быстро на чистую воду выведу. Сейчас Гончих позову, пусть и тебе всыплют, - осмелев, разошлась торговка.
- Ты поосторожнее с обвинениями, - Ли положила руку на пристегнутый к широкому поясу кошель, туго набитый монетами, и женщина, шумно сглотнув, мгновенно растеряла весь свой боевой запал. – За клевету, насколько я знаю, тоже секут у ратуши. Зачем мучаешь мальчишку?
- Этого? – тетка снова резко дернула незадачливого воришку за оттопыренное ухо, и тот запричитал еще сильнее. – Это не мальчишка, а прожорливый маленький тролль, - тетка гневно потрясла в воздухе рукой с зажатым в ней надкушенным яблоком.
- Отпусти его, я заплачу, - Оливия вытянула из кошеля мелкую монету и подбросила ее в воздух. Торговка мгновенно выпустила жертву из рук и с ловкостью голодной дворняги поймала медный таллар на взлете. – Сдачи не надо, - хватая за шиворот пытающегося улизнуть пацана, пробасила Ли. – Дай ему еще одно яблоко.
Недовольно скривившись, толстуха взяла с прилавка целое яблоко и протянула недоверчиво уставившемуся на него парнишке.
– На, жри, зараза. И я твою наглую морду запомнила. Еще раз увижу возле себя, точно сдам Гончим, – потом перевела взгляд на Оливию. - А ты, мил-человек, кошель-то от него подальше держи, а то, гляди, как бы без денег по доброте своей душевной не остался.
- Разберемся, - буркнула Ли, оттаскивая от нее подальше свирепо вгрызающегося в яблоко мальчонку. – Зовут как? - спросила она, ныряя с горе-вором в толпу шляющихся по базару горожан.
- Лэйн, - чавкая и облизываясь, пискнул тот.
- Давно не ел, Лэйн? – поинтересовалась Ли, разглядывая его тощую угловатую фигуру.
- Три дня, - доедая огрызок, поведал Лэйн.
- Ты местный или пришел в город лучшей жизни искать? - Ли увидела прилавок со свежевыпеченной сдобой и потащила к нему облизывающего пальцы мальчишку.
- Местный, - Лэйн жадно втянул носом воздух и сглотнул слюну.
- Дайте две с мясом, - Ли вложила в ладонь девушки, продающей выпечку, пару монет, и та с улыбкой протянула не верящему такой удаче Лэйну две еще горячие румяные булки.
Мальчишка боязливо прижал их к впалой груди, а потом, словно опомнившись, нехотя вернул одну наблюдавшей за ним с легкой улыбкой Оливии.
- Это ваша, мастрим, - опустив голову, тяжко вздохнул Лэйн.
- Не надо. Они твои, - Ли рассмеялась, когда парнишка спрятал одну булку за пазуху, про запас, а другую стал быстро глотать, практически не пережевывая. - С чего ты решил, что я мастрим?
Лэйн, не раскрывая рта, кивнул головой на залтак - длинный зазубренный охотничий нож, торчащий из-под складок куртки Ли. Лэйн, может, и был маленьким, но он все же был мальчиком, а любому, даже самому сопливому пацан стыдно было не знать, что такие клинки делали из дашарской стали, и позволить их себе могли только мастримы - богатые вольные охотники.
- Вы, наверное, дичь на базар продавать привезли, - Лэйн покосился на увесистый кошелек Оливии.
- Догадливый, - хмыкнула она. – А ты почему не ел три дня, если ты местный? Или денег у твоей семьи совсем нет?
- Нет, - вдруг ощетинился мальчишка.
- Держи, - Ли вытащила из кошелька два золотых, протянув их мальчику. – Отдашь своей маме.
- Нет у меня мамы. И семьи у меня нет, - зло буркнул Лэйн и, развернувшись, пошагал прочь.
- Эй, подожди! – Ли догнала пацана в два шага и схватила за руку. – Прости…
Лэйн резко дернулся, потом, крутанувшись, толкнул со всех своих тщедушных силенок Ли в грудь, пытаясь избавиться от назойливого незнакомца, да так и замер с раскрытым ртом, когда капюшон, скрывавший лицо, упал с ее головы.
- Вы женщина!? – Лэйн протер грязными кулаками глаза, все еще не веря очевидному. – Женщина-мастрим?!
- Прости, я не хотела тебя обидеть, - Оливия протянула парнишке руку. – Я Ли. Я действительно мастрим, и если тебе от этого станет легче, то у меня тоже нет семьи.
- Правда? – паренек робко вложил в раскрытую ладонь охотницы свою костлявую пятерню.
- Правда, - улыбнулась девушка. – И давно ты беспризорничаешь?
- Мамка весной померла, с тех пор я и… - Лэйн громко шморгнул носом, а затем вытер его засаленным рукавом.
- А отец?
- Отец давно скончался. Я маленьким был.
- А почему тебя в приют не забрали? - Ли знала, что сирот забирают воспитанниками в детские дома при монастырях, сама провела в таком большую часть своей жизни.
- Забрали, - недовольно потянул Лэйн. – Сбежал я оттуда.
- Почему? – Ли удивилась. Пусть в монастырях и была строгая дисциплина, и кормили там скудно, но сытно, но это все же было лучше, чем скитаться по улицам вечно голодным и грязным.
- Били там очень больно, - пожаловался мальчишка. – И чуть что - в холодник сажали, а потом есть два дня не давали. Так какая разница, где ходить голодным? Тут хоть не лупит никто, ну, разве что за дело, - Лэйн осторожно потер свое красное и теперь сильно торчащее в сторону ухо.
