Посвящается Матвею Кимелёву, инициатору создания этой повести.
Он вступал в то смутное, сумеречное время, время сожалений, похожих на надежды, надежд, похожих на сожаления, когда молодость прошла, а старость еще не настала.
Иван Сергеевич Тургенев, «Отцы и дети»
Пролог
История, которую я собираюсь поведать, произошла в провинциальном городе Ж. – типичном представителе российской глубинки, не известному широкому кругу лиц за его пределами. Однако именно на таких городах и стоит Святая Русь, а их жители составляют основную массу её населения. Было бы глупо думать, что это титан на глиняных ногах и золотой головой – скорее, наоборот. Ведь где была бы голова, если не ноги?
Провинциальный город Ж недаром когда-то называли городом авиаторов, ибо в центре его жизнедеятельности был (да, собственно, есть и поныне) завод по выпуску летательных аппаратов, преимущественно вертолётов. Сие предприятие в годы так называемого «застоя» поставляло винтокрылые машины для Советской армии, а в «тучные» 90-е, когда они стали вдруг не нужны, перешло на выпуск более актуальной продукции – изделий типа «машинка стиральная». Когда подобного добра стало поступать из сопредельных азиатских стран в количестве, как выразился один мой знакомый, «хоть жопой жуй», вновь стали актуальны винтокрылые машины. Что и спасло завод от дальнейшего запустения и преобразования в какой-нибудь торговый центр или автостоянку. Справедливости ради, спасло далеко не полностью, и баркас под названием АО «Улётный завод» до сих пор качает океан с романтичным названием «Рыночная экономика». Эдакие приливы и отливы всё время ощущают на себе рядовые рабочие, у коих давно появился иммунитет к этой, с позволения сказать, «морской болезни».
Однако тот завод не единственная достопримечательность, имевшаяся в том славном городишке. Недалеко от цехов по производству фюзеляжей и несущих винтов раскинулись две площади, не дотягивавшие по размерам до Красной, но по значению бывшие не менее важными для местных жителей. В праздничные дни оные прогуливались по набережной вдоль местной речки, из-за своей чистоты справедливо наречённой «Говнотечкой». Причём некоторые индивиды даже не стеснялись купаться в упомянутом отстойнике человеческой жизнедеятельности. Неподалёку от сих заповедных мест располагался парк, в котором по тем же праздникам развлекалось население панельных террариумов. Разумеется, потребляя горячительные напитки, сладкую вату, запивая весь сыр-бор пепси-колой. И просто культурно отдыхая. Из прочих достопримечательностей можно отметить другой парк, частично занятый огромным торговым центром и церквой, два стадиона, два дворца культуры, один из которых сначала облюбовали бомжи и наркоманы, а немного позже застройщики, строящие который год там неизвестно что. Прочие архитектурные объекты настолько заурядны даже по меркам провинциального города, что говорить о них значит лишь понапрасну тратить время.
Касаясь же до размеров, то путешествие из одного конца в другой займёт примерно такой же путь, какой занимает обычное путешествие от дома на работу в каком-нибудь крупном полисе. Сопряжённая со спальными районами промзона, именуемая в узких кругах «зоной отчуждения», действительно походила на таковую тем, что люди здесь практически не жили, и серым небом даже при палящем солнце. Многие здешние строения доживали свой век, постепенно сливаясь с окружающим ландшафтом. Место это было неприятно ещё и тем, что, вступая в его черту чистым, вызывало затруднения остаться таковым по выходу из «зоны», не наткнувшись на грязь и мусор. Или же не покрыться пылью с головы до пят в знойные и сухие летние деньки. В общем, «зона» по праву считалась местечком неприятным. Никто туда особо не стремился кроме незатейливых хозяев железобетонных конструкций, построенных в ряд, которые сами владельцы нарекли «гаражами». С вечера пятницы по вечер субботы они находили здесь отдушину от серой действительности, ибо одно только нахождение на территории этого уютного уголка вселяло какое-то странное чувство эйфории. До кучи подогреваемое горячительным. Сложно передать это чувство тем, у кого нет вожделенной железобетонной коробки.
Как и в любом другом городе, пусть даже небольшом, в провинциальном городе Ж. имелись школы. Школ насчитывалось ровно десять, отличавшихся преимущественно внешне. Две из них пользовались репутацией «элитных» – седьмая и десятая, так как занимали в различных городских соревнованиях в размерах собственного тщеславия первые и все остальные места. Элитными они считались ещё и потому, что позволить себе обучение там могли далеко не все из-за существования разнообразных «взносов». На новый принтер, евроремонт учительской и прочих кошерных вещей. Сама их бытность находилась за гранью понимания о «бесплатном образовании», оставшимся у некоторых великовозрастных родителей. Когда как более продвинутые граждане полагали нахождение своих чад в стенах учебного заведения за некую услугу, вроде смены унитаза. А за качество услуг приходится доплачивать, как и за красный цвет бумажки, выдаваемой на память. Что преимущественно выливается в содержание целой армии репетиторов. Из дополнительных расходов можно также вспомнить оплату выпускного вечера и прочих торжественных попоек, наём фотографов и далее по списку. Попытаюсь объять необъятное, сделав очевидный вывод – подобное удовольствие доступно не каждой семье, поэтому в основном «некаждые» семьи находили себе пристанище в этих двух «статусных» заведениях.
Из остальных школ можно выделить две – вторую для умственно неполноценных и девятую, речь о которой пойдёт ниже. Сначала стоит отметить удивительную деталь – изначально девятая школа находилась на месте второй, то есть занимала её здание и сопряжённую территорию. Но по мере разрастания поступающего контингента переехала дальше – на отшиб, к самой границе с «зоной отчуждения». С момента постройки до переезда на отшиб населением города принималась за «элитную» в плане качества обучения. Однако по означенной выше причине – разрастание контингента учащихся, постепенно «попсела» и превратилась в место, куда уже в наше время старались спихнуть отстающих и детей, не уживающихся в коллективах других школ. Причины на то у каждого имелись разнообразные. В основном то была ярко выраженная «индивидуальность» ученика, благодаря которой его дрочили в коллективах «обычных» детишек со всей детской ненавистью, имеющую неиссякаемый источник в прекрасные отроческие годы. И причина обратная – чадо само пыталось всех построить по собственному разумению, неизбежно вызывая конфликты в классе, драки и т. д. Крайние выражения рассматриваемого явления вытекали в уголовные наклонности субъекта, попытки жить по каким-то там «понятиям» с попытками их навязывания коллегам по учебному процессу. Всё перечисленное кроме самого субъекта и нескольких его «приближённых» никому не нравилось, поэтому таким личностям обычно приходилось менять школы как известные резинотехнические изделия.
