Глава 1. Свечение и странное исчезновение
1998 год. Наш двор, наш родной маленький двор. Улица Октябрьская, 12. Двор был расположен между двумя пятиэтажными домами розового цвета и рядом стоящим трехэтажным зданием поселкового отделения милиции, общежития и еще одной пятиэтажки. В одном из домов жил и я, на пятом этаже. Двор был хороший, качели, горка. Вдоль двора проходила теплотрасса, в которую мы любили забираться зимой. Горячие трубы, тепло.
Сидели мы в них не всегда. И вот, как-то зимним вечером я вновь увидел свечение в стороне ГРЭС. Что же это такое? – думал я. Ответа я не знал. Но оно меня манило.
Мы тогда гуляли втроем, я, Сашка и Андрей. Я им рассказал про свечение.
– Может, какие-то работы идут? – предположил Андрей.
– Может, – ответил я. – Давайте завтра сходим туда? Только родителям не надо говорить.
На следующий день мы, как и договаривались, отправились в путь. Каким же мир казался огромным тогда, неизведанным, столько интересного. В общем, пока шли, мы дурачились, валялись в снегу, смеялись, беспечность, детство. А тем временем смеркалось. Когда мы дошли до подножия дамбы, было уже темно. Зимой там рано темнеет, время пролетело незаметно. К дамбе с одной из сторон водохранилища вела самодельная лестница, но мы туда не пошли, а зашли снизу, со стороны. Отсюда было видно и дамбу, и обрыв сопки. Скат дамбы был скован толщей льда, как и река, выходящая от нее. Там виднелись какие-то люди, стояли лампы на стойках. Больше ничего видно не было.
– Что вы здесь делаете? – внезапно прозвучал грубый голос за нами.
Мы повернулись и увидели рабочего. Недолго думая, мы побежали. Спустя метров пятьдесят я обернулся, он бежал за нами, но не один, а с несколькими рабочими. Тут мы уже припустили со всех ног. Темно, вечер, мороз. Снега много, бежать сложно. Вот мы выскочили на гладкую раскатанную дорогу, которая вела мимо гаражей совхозной территории и дальше уходила в поселок. Мы бежали, не оглядываясь, в зимних одеждах становилось жарко. Добежали до окраины поселка, оказавшись на звездообразном перекрестке. Прямо – в поселок, влево – на выезд из него, вправо – станция, назад нельзя. Но вправо по диагонали еще одна дорога. Вела она мимо общежития, к гаражному сектору. Андрей решил бежать туда, а мы с Сашкой – прямо.
Мы добежали до общежития и увидели, что за Андреем бегут двое. Они забежали за дом, но с другой стороны не появились. Но как и почему? Почему за нами не побежали дальше? Почему они вообще за нами гнались? Тогда я этого еще не знал.
Было уже около восьми вечера, но Андрей так и не появился. Нам было пора домой, родители уже, наверное, начинали поглядывать на часы и ремень. Но мы все ждали, сидя на углу дома, чтобы наблюдать за подъездом в доме напротив, где жил Андрей, и перебирали в своих тогда еще неокрепших умах все доступные нам версии.
Наконец мы решили сходить к Андрею, вдруг пропустили, как он проскочил?
Дверь открыл его отец. Странно посмотрел на нас, а затем сказал, что его нет и, если увидим, сказать ему, чтобы немедленно шел домой. Это было более, чем загадочно.
Половина девятого. Мороз крепчал. В подъезд прошли три человека, но Андрея среди них не было. Мы обошли дом и снова вернулись к подъезду. Решили зайти еще раз. Глупо, но если его нет, то расскажем, что произошло, если нам поверят.
Дверь открыл сам Андрей. Мы молча уставились на него. Как он успел войти в подъезд? Он смотрел на нас, и в его взгляде проскакивало непонимание.
– Как ты прошел? – спросил я.
– Так. Прошел и все.
– Что там было? Тебя поймали? – спрашивали мы.
– Кто? – спросил он, и его глаза забегали, как будто он не знал, о чем мы говорим. – Вы что, шутите?
– Но ты пропал! – утверждали мы. – Мы бежали от мужиков и ты пропал. Мы думали, тебя поймали.
– Короче, мне некогда, надо уроки делать, завтра увидимся.
Завтра мы не увиделись. Мы вообще виделись редко, в школе или проходя по двору. Андрей перестал с нами гулять. Вообще он стал каким-то отчужденным, как будто его подменили. Мы пару раз пытались ещё с ним заговорить, расспросить о том вечере, но он лишь говорил о какой-то истине, книге и звездах. Мы не понимали, о чём он, а когда просили рассказать конкретнее, он срывался, кричал и уходил. Мы оставили его в покое. Никто не вспоминал того случая. Но мы стали замечать, что он стал часто ходить в кабинет Валентины Александровны, о ней я расскажу позже.
Спустя какое-то время, на выходных, мы играли во дворе в войну, пластмассовыми пистолетами и самодельными автоматами. К нам вышел Рома.
Рома жил во втором подъезде моего дома, на третьем этаже. Дело в том, что он был не такой, как все. Он был с отклонениями. Учился он в специальном кабинете в отдельное от общих занятий время. Жил он как бы в своем мирке. То изображал, что едет на машине, то летит на корабле из «Звездных войн». Речь была у него нарушена, но мы понимали его, да, собственно, все понимали. Мы посмеивались над ним иногда, но серьезно никогда не обижали.
В тот день шел снег. Мы бегали по двору, играли в войну, придумывая себе укрытия и героев. Ваня тогда застрелил Рому, ну, понарошку, и он упал там, где буквально минуту назад испражнилась собака. И надо было именно в кучу упасть. Бах. Рома, ты убит.
– Я убит, ох, – сказал он и упал.
Мы не верили своим глазам. Мы все видели, как тот огромный пес справил там нужду. И вот Рома падает спиной прямо туда и изображает предсмертные конвульсии, еще больше размазывая дерьмо по своей куртке.
Конечно, мы все смеемся. Падаем в снег с диким хохотом. Ради пущего смеха Ваня подходит и направляет на Рому дуло пистолета со словами: «Надо тебя добить».
Якобы расстреливает его, а тот барахтается. Но потом Рома понимает, что дело пахнет жареным, – ну, может, и не жареным, но пахнет, – и встает. Это его сильно расстраивает. Он хватает Ваню и начинает трясти, мы идем ему на помощь. Тут Рома хватает меня, его лицо похоже на лицо безумца.
