Моей космической маме
– Привет, я на «Римской», жду тебя у фонтана.
Нина Ивановна повернула голову на голос и поджала губы. Мужчина с переброшенной через руку курткой улыбался своей невидимой собеседнице по телефону. От его улыбки слегка защемило сердце. Еще пару минут назад Нина Ивановна украдкой разглядывала своего соседа по колонне. Вот бы загадочный Вадим, с которым у нее назначена встреча, оказался этим подтянутым брюнетом! Но нет, улыбается, наверное, какой-то студенточке.
Эх, угораздило же ее договориться о встрече в центре зала, когда у «поваленных» колонн в конце зала так уютно и романтично. Пришпиленная к центральной колонне, она чувствовала себя как на сцене. Только вот «зрители» попались слегка буйные: то проходят в сантиметре, будто не замечают, то заденут по ботинку. Нина Ивановна обтерла испачканный замшевый ботиночек и решительно достала телефон.
– Вадим, здравствуйте! Это Нина, вы где? Скоро будете… Ну хорошо. Я в бежевом пальто, у меня еще оранжевая сумка в руках. И шарф оранжевый…
Гудки. Связь прервалась. Наверное, он едет в поезде. Нина Ивановна еще раз взглянула на время – 17:10. Скоро народ начнет прибывать. Ну, ничего. Они с Вадимом пойдут в кафе, а потом в театр.
На «Римской» она работала. Бухгалтерия. Чисто женский коллектив. Вот дочь и надоумила поискать счастья на сайте знакомств.
Несколько лет назад они с дочерью разъехались по соседним домам. Та решила устраивать личную жизнь и потребовала отдельную жилплощадь. Нина Ивановна согласилась. После смерти мужа и падения кота с шестнадцатого этажа дочка была ее самым близким человеком.
Бухгалтерские дамы провожали Нину Ивановну на каждое свидание, как на фронт. С бесконечными советами и обсуждениями. Они все были замужними и ни о чем, кроме еды и детей, в свободное время не думали. А тут чувствительная Нина Ивановна. Раньше просто им читала стихи собственного производства да гадала по праздникам, и вдруг такой сериал. Заслушаешься!
Долго переписываться и общаться по телефону Нина Ивановна не любила. Чего зря время терять? Задавала пять-шесть контрольных вопросов и решала – встречаться или прощаться. Как ни странно, часто писали молодые. Мамочкой инфантильным созданиям она становиться не хотела. Поэтому с совсем молодыми не встречалась. Да и возраст свой не скрывала – полтинник. И никуда от него не деться. Хотя нет, конечно, года три скашивала. Всегда приятнее морковку за сорок семь рублей взять, по пятьдесят уже дорого!
А сосед по колонне ей очень даже понравился. В одной рубашечке и не мерзнет! Значит, сердце горячее. И глаза добрые. Но он быстро удалялся в сторону «упавших» колонн. Уже вдалеке к нему подпорхнула нимфеточка в шотландской юбочке и кроссовках. Чмокнула в щеку и куда-то потащила.
Затосковала тут Нина Ивановна, почувствовала, что боевой задор улетучивается. Спешно телефон достала, а там гудки длинные. Что делать? Ждать больше пятнадцати минут неприлично. Чай не девочка! Развернулась Нина Ивановна и, бросив прощальный взгляд на голопузеньких ребятишек, навеки прилепленных к «поваленным» колоннам каким-то добрым архитектором, шагнула к своей стороне платформы. А вот и поезд, не такой красивый, конечно, как на ее родной Таганско-Краснопресненской линии, но тоже удобный. Сиденья мягкие, плюшевые. Ехать всего одну остановочку, можно и постоять у входа. Но задвинула толпа Нину Ивановну к дальним дверям. Прижала к стеклу. Отгородилась она сумкой, насколько могла, от тощего дядьки с сальными волосами и отвернулась даже для надежности. Наконец двери закрылись, поезд дернулся. Мужчина в мягкую Нину Ивановну и вдавился. Потом отодвинулся. Она вздохнула свободнее. Вроде не час пик, а народу не продохнуть. Не любила этого нежная душа Нины Ивановны, сердце сразу колотиться начинало, подозревая, что скоро воздух кончится, и никуда она дернуться оттуда не сможет.
