Между «Альфой» и «Омегой»
Миротворец положил ладонь на затылок пса. Медленно погладил, перебирая пальцами мягкую короткую шерсть, набрал было воздуха в грудь, но передумал. На космической станции запас кислорода не бесконечный, на драматическую речь перед грядущей гибелью родной планеты, конечно, хватит, но Буран не оценит. И Миротворец нехотя убрал руку.
Его пушистый друг не дрогнул ни кончиком хвоста, ни выразительной белой бровью, но человек был уверен: послание дошло до сердца адресата.
Миротворец отбросил эмоции, сосредоточился, навис над панелью управления орбитальными спутниками и приготовился дистанционно дирижировать симфоническим оркестром из сигналов связи, передач разведданных и навигации.
Спустя несколько минут ожесточенного колдовства над кнопками и переключателями все панели загорелись красным, а на борту негромко, но очень въедливо завертела свою шарманку предупреждающая об опасности сирена.
– Мы все умрем, – меланхолично констатировал пес.
– Буран! – раздалось по пяти каналам связи, и только Миротворец ничего не ответил. Лишь вздохнул и смиренно сложил руки на коленях. Управление «Миром» перехватили с Земли, и сделать он ничего не мог, даже если бы и хотел.
– Мне четыре года, пять месяцев и шестнадцать дней, и с третьего дня появления на свет моя кличка не менялась. А умрете вы через шестьдесят секунд. У нас с Миротворцем будет еще пара месяцев, если станция устоит. Насладимся зрелищем образования нового пояса астероидов. Дадим ему название, прославимся в анналах… Пятьдесят секунд.
– Какие анналы? Друг другу будете сутками оды петь? Да где эта заноза в пятке, когда он так нужен? – прошипела Шпилька с правого канала.
– Заноза, точнее, Шпилька, здесь только ты, – меланхолично ответил Буран и продолжил отсчет: – Сорок секунд.
– Не действуй мне на нервы, прикроватный коврик! Вернешься с орбиты – постелю перед камином в гостиной! – пригрозила псу разъяренная коллега по супергеройскому коллективу «Альфа».
– Сначала спаси мир, потом купи особняк и согласуй с Чисточелом экологичность камина, и вот тогда предметно и поговорим. Через пару лет. Если повезет. Тридцать секунд. Впрочем, перспектива отдает некоторым декадентством, как у Агаты Кристи, помните? Давай вечером умрем весело… Двадцать секунд.
– Лед, – ахнула в эфир Шпилька и пропала.
Миротворец позволил себе чуть более нервный вдох. Буран поднял морду и, склонив голову набок, с интересом посмотрел на своего человека.
– Неужели ты так до сих пор не принял концепцию детерминированности бытия? Все в мире заранее определено, хочешь ты того или нет. А потому: зачем попусту волноваться? Десять секунд.
– Мне бы твою депрессивную безмятежность, – отозвался Миротворец и хрустнул пальцами.
– Тебе-то зачем. Девять. Сейчас Ледокол сметет защиту комплекса. Восемь. Шпилька вырубит охрану. Семь. Чисточел удаленно отключит управление атомной боеголовкой. Шесть. Кроме главного пульта, разумеется. Пять. Шорох начнет изысканно ругаться в эфир. Четыре.
Из каналов связи раздался нецензурный возглас руководителя коллектива на чистейшем клингонском с его специфической фонетикой.
– «Альфа» не будет успевать в последний момент. Три. Появится удачливый засранец. Два. Метнет первый попавшийся предмет на пульт. Один. Валенок, например. Ноль.
Миротворец зажмурился. Ничего не произошло.
Буран философски прокомментировал:
– И снова кнопка отключена вовремя, мир спасен, всю работу сделали Лед со Шпилькой, а награду получит Метатель. Мир спасен, расходимся. Умрем попозже когда-нибудь. Тебе с колбасой бутерброд или с сыром?
– И с тем, и с другим. И с хлебом. И с соусом со вкусом спасенного человечества.
– Закончился. Жизнь такова, что в миг триумфа ты не найдешь в шкафу «Вдовы Клико», – продекламировал пес экспромт на вольный манер и удалился, мерно цокая лапами в магнитных ботинках по стене станции.
Миротворец принялся восстанавливать управление спутниками, но, вспомнив что-то, повысил голос в сторону шуршания за спиной:
– И в кофеварку носом ткни! Только не забудь активировать вакуумный экстрактор, а то я что-то не хочу, как в прошлый раз.
Буран промолчал. Ему тоже не понравилось уворачиваться от сотен хаотично мечущихся в небольшом замкнутом пространстве шариков горяченного кофе.
***
– Ну сколько можно? Каждый раз одно и то же! Мы с Ледоколом воюем с толпами вооруженной охраны, расчищаем путь, пробиваемся к ключевой точке, а ты…
Шпилька ярилась и хмурилась, но Метатель, пожав плечами, выдал ей одну из самых безоблачных улыбок.
– Но обошлось же?
– Обошлось… Вот зачем ты флиртовал с любовницей криминального босса? Оно тебе надо было? О нас ты и не подумал! А если в следующий раз не обойдется? Как можно быть таким безответственным? Ты однажды погубишь всю команду безмерными эгоизмом, донжуанством и самолюбованием!
– И ничего я не эгоист, – попытался оправдаться Метатель, но Шпилька кинула на него взгляд, полный укоризненной усталости, и, опустив плечи, со вздохом покачала головой.
– Таль…
Метатель опустил глаза. Он не любил сокращение своего прозвища, но если Шпилька позволяла себе вольность, это означало только одно – он и сам перешел черту.
Шпилька поморщилась, прекратила выговор и ушла на крохотную кухоньку при командном центре коллектива «Альфа». Сделать себе кофе. Стандартный, сливки, два сахара. Она ткнула кнопку кофемашины и, ожидая, пока аппарат справится с запросом, шуточно выстрелила из пальца по телевизору, приютившемуся на стене над столом. Тот, настроенный жесты коллектива «Альфа», включился.
Диктор новостного выпуска уютно пробормотал: «Известный миллиардер, филантроп, общественный деятель и благотворитель Смарт Холидей объявил о раздаче бесплатных роутеров с обязательным вкусным дополнением: злаковым батончиком с семенами годжи, обработанными омега-излучением. Интернет – норма существования современного человека, но кто сказал, что эта норма обязательно должна быть вредной? Батончики от Холидея нейтрализуют все вредные эффекты от вай-фай…»
Обворожительный темноволосый красавчик, на которого переключилась картинка, холодно улыбнувшись, принялся вещать с экрана что-то безусловно умное, но Шпилька выключила звук. Чушь какая! И что все по Холидею с ума сходят…
Она не успела сделать и пары глотков кофе, как по всем помещениям и коридорам, ввинчиваясь в уши и в мозг, разнесся сигнал тревоги. Она чуть было не кинула стаканчик с кофе прямо в стену – да сколько можно, только что ж мир спасли! – но сдержалась. Чисточел не оценит.
Поспешив в командный центр, Шпилька последней влетела на экстренное совещание. Миротворец вещал прямиком с орбиты, вцепившись в чашку-непроливайку, Буран важно кивал, изредка многозначительно нахмуривая белые брови:
