Анабель Ви - Милоа – спасители Эбери. Книга 2. Милоа-госпожа

На вечернем балу в честь приезда императора и его свиты собралась вся элита Таруташа. Элегантно одетые, утонченные вельможи и дамы в узких нарядах с многослойными накидками неспешно передвигались по залу, освещенному огромными люстрами – невиданная для простолюдинов роскошь.

Пятая часть зала была занята помостом, на котором стоял изогнутый дугой стол, покрытый белоснежной скатертью с золотой вышивкой. Вышколенные слуги неспешно передвигались по залу, обслуживая гостей. Несколько из них – избранные и лучшие во всем городе, прислуживали за столом самому императору.

Их Великолепие сидел на высоком кресле, обитом красным бархатом, с позолоченными подлокотниками. По правую от него руку восседал каганетт Амирош Зареон Бивир Кур – ближайший друг и советник императора. Несмотря на свое высокое положение, молодой человек, которому вряд ли можно было дать больше двадцати пяти, вел себя весьма непринужденно – самолично наливал императору вино, шутил и смеялся, придавая обстановке атмосферу гостеприимства и радушия. Рядом с каганеттом сидела высокая и очень худая женщина с тонкими чертами лица – в ней выразилась вся таинственная грация кошки, которую можно только приписать представительнице прекрасного пола. От других гостей ее отличал необычный золотистый цвет кожи и черное узкое платье, запахнутое на манер кимоно – традиционной японской одежды. Она охотно поддерживала беседу с советником, но держалась прямо и чуть настороженно, как будто за каждой колонной ожидала увидеть грабителя или наемника.

Далее, также по правую сторону, сидело еще двое мужчин: один коренастый и круглолицый, другой, постарше остальных, чьи огрубевшие руки и орлиные черты лица выдавали в нем бывалого воина. Он немного сутулился и хмуро смотрел по сторонам, будто не принимая пестроту и богатство окружающей обстановки.

С другого края стола сидела еще одна девушка – невысокого роста, с короткой, почти мальчишеской стрижкой. Она держалась спокойно и дружелюбно, и в глазах ее читались душевная доброта и мягкость. С ней активно беседовали двое мужчин, сидящих рядом – внешнее сходство выдавало в них братьев. Живой взгляд и стремительность жестов позволяли также предположить, что юноши обладали бурным темпераментом и отличной воинской сноровкой.

Но больше всего взглядов в этот вечер приковывала к себе фигура, восседавшая по левую руку от императора. Следует отметить, что и сам Атамурлан Стремительный уделял ей немало внимания. Хрупкая девушка со светлыми короткими волосами, облаченная в тонкие голубые шелка, была похожа на нежную бабочку в этом слишком ярком и шумном обществе. Ее лицо не выражало страха, а серо-зеленые глаза внимательно следили за происходящим вокруг.

«Кто она? Откуда?» – шептались люди, иногда искоса кидая на меня подозрительные, но в то же время восхищенные взгляды.

Странно было чувствовать себя столь… ухоженной, загадочной и при этом близкой к средоточию абсолютной власти этого мира. Мое сердце бешено билось, но я не могла позволить эмоциям появиться на моем лице.

«Из грязи в князи», – про себя ухмылялась я с потаенной горечью. Ибо в тот миг, когда персона императора и мой одноклассник Дима соединились в моем сознании в одно целое, я перешагнула порог от скитаний бывшей горской разведчицы к чертогам всевластия и богатства элиты империи Эбериан. И новая роль, упавшая на мои плечи вместе с воздушными шелками, обрекла меня на совершенно иной образ жизни, поведение и даже взгляд на мир.

Когда трапеза была завершена, император не спеша поднялся со своего трона. Советники поспешили встать вслед за ним – слуги отодвинули стулья, и в этот момент все взгляды вдруг устремились на меня.

Дима, непринужденно взяв мою руку (этот жест был весьма символичен – если длань самого императора касается человека, тот получает благословение и защиту от него лично), вывел меня из-за стола, обойдя его слева, и остановился в центре помоста. Перед нами застыла вся местная аристократия, несколько десятков, может, полсотни человек украдкой переводили взгляд с меня на императора и испуганно опускали глаза, выражая свое почтение. Спину прожигали взгляды приближенных Их Великолепия. Стремительная семерка – так называли людей, никогда не покидающих императора, переезжающих с ним с места на место, даже если после бешеной скачки приходилось ночевать на земле и питаться подстреленным по пути и зажаренным на костре кроликом.

Когда император остановился и поднял мою руку до уровня плеча, как бы представляя меня окружающим, все собравшиеся неожиданно преклонили колени. Я почти физически ощутила, как трепет от самого вида повелителя прокатился по толпе. Краем глаза я заметила, что советники императора, хоть и не встали на колени, но тоже склонили головы, следуя, видимо, четко отработанному ритуалу.

– Сегодня для нас наступил воистину счастливый день! – заговорил Дима-Атамурлан, глядя поверх толпы, как будто обращаясь к кому-то свыше. – Среди суеты и забот о единении нашей империи, великого Эбериана, мы повстречали ту, о существовании которой не знали еще вчера, но кровь которой так же свята, как и наша. Мы хотим представить уважаемому обществу, здесь собравшемуся, и через него – всему высшему свету нашей империи, дочь пропавшей без вести Эноретты Ито-Ланской – Энорэт Лику Сэм Ву Ито-Ланскую, в коей признаем мы нашу двоюродную сестру и которую считаем частью нашей священной династии. Сокровище, утерянное в горах дикого Триниана, возвратилось через много лет в лице храброй и удивительной девицы с необыкновенной судьбой, чтобы с нынешнего дня наконец занять должное ему место в императорской семье. Повелеваем преклоняться перед нею, как перед любым из Арланов, и чтить ее как сокровище императора, ибо возвращение ее есть не что иное, как благословение высших сил. С возвращением, сестра! Чируши!

– Чируши! Чируши! Чируши! – как заклинание, закричала толпа, поднимаясь с колен и вскидывая руки с зажатыми в них бокалами или яркими платками. На эберианском «чируши» означало что-то вроде приветствия и благословения одновременно, а поднятие руки вверх (но обязательно с каким-то символичным предметом) было жестом радости и торжества.